— Предъявите «Бреве», Харитон Никанорович!.. На стол, на стол!
Принаряженный Славороссов рад и сам еще раз посмотреть на синюю книжечку с золотыми тиснеными буквами «И.В.А.К.» на обложке. А внутри, слева по-русски, справа по-французски: «Международная Воздухоплавательная Федерация. Императорский Всероссийский Аэро-Клуб — представитель М.В.Ф. для России сим удостоверяет, что Славороссов-Семененко Харитон Никанорович, родившийся в городе Одессе, русский, получил звание пилота-авиатора». Ниже номер — 41 и дата: 14 марта 1911 года.
…Никанор Данилыч снимает со стены большую рамку, где под стеклом собраны фотографии сына-велогонщика. На столе приготовлена вырезка из вчерашней газеты: в открытой кабине моноплана «этрих» гордо сидит его сын — Харитон. Руки летчика лежат на круглом, совсем автомобильном руле, голова покрыта пробковым шлемом. Под плотно прилегающим комбинезоном видны литые, сильные плечи.
«X. Н. Славороссов-Семененко на моноплане «этрих».
В который раз Никанор Данилыч перечитывает помещенную тут же заметку:
«Одесский циклодром — некогда гнездо стаи славных гонщиков — дал русской авиации целый ряд прекрасных летчиков. Оба брата Ефимовы, С. И. Уточкин, Поршерон, Я. Седов и теперь, наконец, X. Н. Славороссов.
X. Н. Славороссова одесситы хорошо помнят как одного из лучших одесских гонщиков второго разряда. Теперь он пилот высокого класса, инструктор авиационной школы князя Любомирского в Варшаве. Славороссов летает с одинаковым успехом как на аппаратах Этриха, так и на аппаратах Л. Блерио и считается одним из лучших преподавателей искусства летания».
— Федор, неси картонку! — кричит отец. — Ножницы материны.
До позднего вечера вместе с младшим сыном они переклеивают на новый лист фотографии Харитона, разбросав их веером вокруг газетной вырезки, занявшей почетное место в центре. Князь Любомирский обрадовался неожиданной славе своего механика и назначил его вторым пилотом «Авиаты» с жалованьем 100 рублей.
— Это для начала, Харитон Никанорович, — сказал ему один из директоров, поздравляя с назначением.
— Господин Сегно скоро едет в командировку по делам фирмы, вам придется его заменить. И вообще кончается его контракт, кажется, у Генриха Станиславовича есть свои планы на будущее, тогда все ваше. Это князь просил сказать вам доверительно, вы понимаете?..
— Не беспокойтесь, я Генриха Станиславовича уважаю.
Славороссов не любил обсуждать своих отношений с шеф-пилотом. Они хотя и осложнились, но если бы не Сегно, не стать бы ему теперь дипломированным летчиком, а это самое главное. Вот и началась новая жизнь Славороссова. Полеты с учениками, испытания построенных машин. Завод приобрел лицензию у австрийского инженера Этриха и начал готовиться к выпуску его аэроплана. Сегно, который вел переговоры в Австрии, купил там один аппарат. Он очень расхваливал пилотажные качества нового «этриха» в Варшаве.
Славороссову очень хотелось полетать на этой большекрылой механической птице, но он ждал, когда Сегно предложит ему это сам, а Сегно ждал, чтобы вчерашний механик его попросил об этом. Князь Любомирский часто бывал на полетах, но сам так никогда и не рискнул подняться в воздух. Понятно, что его интересовало мнение о качествах нового аэроплана, и, вероятно, понимая некую сложность отношений между двумя своими летчиками, как-то спросил Славороссова в присутствии Сегно:
— А вы, Харитон Никанорович, еще не испытали новый аппарат? Генрих Станиславович его очень хвалит. Хотел бы и ваше мнение слышать.
— Да все никак собраться не мог, — деликатно ответил Славороссов. — Вот сегодня погода хорошая, так что…
— Вот и прекрасно, — резюмировал князь.
— Генрих Станиславович, вы тоже полетаете?
— Нет, нет, — поспешил ответить Сегно. — Вы уж сами, меня ждут в городе.
…Длиннокрылый «этрих» резво бежит по полю… Славороссов легко берет штурвал на себя, и аэроплан в воздухе… На высоте метров в тридцать летчик описывает круг. Аппарат нравится ему — устойчив, хорошо слушается рулей… Посадка.
Владелец фирмы машет Славороссову рукой, приветствуя его удачный полет. Не заруливая к началу старта, поле большое, Славороссов снова дает газ и опять поднимается в воздух, набирает уже большую высоту, кружится над аэродромом, затем делает «восьмерку» и на посадку.