— Маргарита Афанасьевна, дорогая!.. — радостно вскрикивает летчик, пытаясь приподняться на постели.
— Лежите, лежите, Харитон Никанорович! — И ласковым прикосновением она заставляет его опустить голову на подушку. — Вам пока нельзя так прыгать, потерпите.
Как он рад ее приходу! Маргарита Афанасьевна русская, жена его доброго знакомого голландского химика Хольсена, имеющего в Турине небольшую лабораторию. Вот отведет он душу с землячкой, поговорит по-русски.
Из плетеной круглой корзины Маргарита Афанасьевна достает разноцветные судки.
— Хочу побаловать вас русским обедом, соскучились, поди…
— Ну зачем вы это, — совсем неискренне произносит больной, а сам весь лучится от радости соприкосновения с дорогой родиной.
Часто приходят летчик Бурготти, открыто признавший превосходство Славороссова, и второй пилот фирмы — Доминичи.
С ними разговор о новостях в авиации, а их всегда много. Особенно порадовал Харитона Никаноровича Доминичи, когда принес газету, где была помещена фотография самого большого в мире четырехмоторного самолета «Русский витязь» инженера Сикорского. Корреспондент газеты сообщал из Петербурга, что испытания самолета проводил лично конструктор, который впервые взлетел на нем 27 апреля, а 10 мая поднялся над русской столицей на высоту в 600 метров со своим постоянным механиком Панасюком и еще четырьмя летчиками на борту.
— Ай да Сикорский! Вот это здорово! Пять пассажиров! Какие же у него моторы, Доминичи, написано?
— Четыре «аргуса», по 100 сил каждый. Тут говорится, что синьор Сикорский строит еще один такой самолет, он называется… Илиа Муро… меш?
— Как, как?
— Илиа… Муро-меч, может быть?
— Илиа… Муро-меч, — повторяет Харитон Никанорович, — да это же Илья Муромец! Конечно, такая махина! — Эти фразы он произносит по-русски. Теперь уже не понимает Доминичи.
— Илья Муромец… Как сказать «богатырь»? Руссо гиганто!
— А, гиганте! — обрадовался Доминичи.
— Вот, вот, гиганте.
Теперь Славороссов хочет еще объяснить, что это древний былинный герой:
— Муромец… — И вдруг само пришло слово «исторический». — Руссо Муромец сторико… Руссо Спартак!..
Летчики смеются, Доминичи доволен, что сумел так обрадовать больного, вывести его из мрачных переживаний.
— А вы, Славо, знаете синьора Сикорского?
— Нет, лично незнаком, но знаю, знаю… Огромный талант. Он летчик и конструктор. У него много самолетов построено, только двухместные были аппараты… Но очень много груза поднимали, сильные… А это… И назвал как красиво. Доминичи, какие же у него плоскости, крылья, ну, размах… ширина? — И Славороссов попытался разбросить в стороны руки, но тут же поморщился от боли.
— Сейчас, сейчас. — И Доминичи уткнулся в газету. — Верхние — 28 метров, нижние — 22… Колоссально!
— Гиганте, — повторил Славороссов. — Прочитай мне описание, только медленно, хорошо? Тут помогают летчикам жесты, листок бумаги, на котором Доминичи пытается нарисовать новый русский самолет.
Славороссов разглядывает довольно верный рисунок и уже представляет аэроплан, который может взять запас горючего на 1000 километров пути да еще 12 пассажиров, боеприпасы, запас пищи… Чудо!
— Застекленная каюта высотой в два метра, — продолжает читать Доминичи. — Состоит из передней капитанской комнаты, кают-компании, спальной комнаты, кухни, кладовой и уборной…
— Целый дом! — радуется Славороссов.
— Воздушный дом, — подхватывает восторженно итальянец. — А вот дальше… «В капитанской комнате находится все управление двигателями, рулями. В кают-компании имеются диваны, кресла. Все помещение освещается электрическими лампочками, получающими огонь от динамо-машины, установленной на аэроплане.
Русскому строителю, бывшему скромному студенту Киевского политехнического института И. Сикорскому после долгих неустанных трудов удалось создать аэроплан-омнибус, являющийся чуть ли не первой на всем земном шаре попыткой осуществить истинный пассажирский аэроплан».
— Все? — с сожалением спрашивает больной, который в эти минуты забыл о своих невзгодах. — Вот бы полетать на таком…
…Прошло полгода. Еще не совсем окрепший Славороссов выходит из госпиталя. Потеряв часть стопы, он заметно прихрамывает на правую ногу. Нужно еще отдохнуть, оправиться и снова летать! Это он решил для себя твердо. Вот только где?