Еще зимой, когда они занимались в классах теорией, изучали самолет и мотор, Крутень, собрав вырезки из газет, объяснял всю необычность последнего перелета Нестерова из Киева в Одессу:
— Понимаете, ведь запас горючего у «ньюпора» всего на три часа, скорость — сто километров, а Нестеров пролетел без посадки не триста, а четыреста пятьдесят километров! Даже больше немного!
— Что-то в этих сообщениях не так, — продолжал сомневаться один из слушателей, — журналистам верить нельзя.
— В том-то и сила, что Нестеров ветер использовал. Мы боимся летать при сильном ветре, а он все заранее рассчитал. Попутный ветер его и донес… Вот, вы не читали, наверное, а тут сказано, что «скорость ветра была около двадцати метров в секунду».
— Как его не разбило при взлете?..
Такие споры возникали часто, а когда начинали летать, получали первые навыки, то уже мечтали достичь совершенства Нестерова.
Вечером 24 мая 1914 года в воскресный день, когда в школе почти никого не было, дежурный да еще несколько офицеров услышали знакомый рокот мотора и выбежали на улицу.
Сделав над Гатчиной круг, неведомый «ньюпор» зашел на посадку и плавно приземлился.
— Кто бы это мог быть? — спрашивали друг у друга офицеры, бежавшие к нежданному гостю.
Из двухместного самолета вышли двое. В летчике тут же узнали самого штабс-капитана Нестерова. Вторым был его механик, унтер-офицер Нелидов.
— Откуда вы? Почему не дали телеграмму?
— И так поздно…
— Я, господа, сегодня утром вылетел из Киева, да вот чуть задержался в пути.
— Из Киева? Сегодня?! — Офицеры были потрясены.
— Это же рекорд, Петр Николаевич!
— Спасибо, спасибо, господа! Никто не видел брата, его здесь нет?
— Мы пошлем сейчас за ним, он ведь в Соколове живет.
— Я знаю, спасибо…
Этот перелет и в самом деле был всероссийским рекордом. Даже сразу двумя: самый дальний перелет в течение одного дня и самый продолжительный полет с пассажиром.
Уже утром журналисты примчались в Гатчину. Расспрашивая Нестерова о подробностях полета, многие удивлялись: отчего никто не был предупрежден?
Нестеров не назвал истинной причины своего внезапного появления. При всей своей серьезности он не был лишен и здорового честолюбия. Ему хотелось произвести эффект, если все получится, и не уронить своего авторитета в случае неудачи.
Была еще одна причина, в силу которой прилетел он именно в эти дни.
Буквально накануне приехавший в Петербург знаменитый французский летчик Пегу демонстрировал свои полеты. Кроме множества фигур высшего пилотажа, он в течение часа выполнил 37 мертвых петель.
Это был человек удивительной смелости и летного таланта. О нем впервые заговорили еще в 1913 году. Началось же все так: Луи Блерио обратил внимание, как трудно гидросамолету взлетать и садиться на волнах. Летчик-конструктор нашел выход — придумал и поставил под кабиной вилку с автоматическим захватом. При взлете гидросамолет подвешивался на стальной горизонтальный трос, натянутый над водой, и, скользя по нему, отрывался, набрав необходимую скорость. При посадке нужно было пролететь под тросом и зацепиться за него вилкой.
Взлететь на заранее подвешенном самолете не такая уж сложность, а вот зацепиться за трос снизу на летящем аэроплане?!
Кто возьмется за такой эксперимент?
Взялся молодой пилот авиазавода Блерио в Бюке малоизвестный Адольф Пегу.
9 августа он взлетел с троса, вернулся и с первого раза зацепился за него вилкой, и вот уже гидроплан спокойно повис над водой.
Полет этот вошел в историю, но больше не повторялся, слишком опасным увиделся он наблюдателям и самому конструктору.
19 августа Пегу произвел еще более рискованный опыт. Поднявшись на «блерио» до высоты 800 метров, он выключил мотор и… выбросился за борт с парашютом, специально созданным для применения на аэроплане!
И этот опыт удался блестяще. Неожиданно он ознаменовался еще одной сенсацией: самолет Пегу, оставшись без пилота, сначала пошел носом вниз, затем сам выровнялся в воздухе, плавно спланировал на землю и благополучно сел!..
Пегу не успокоился. Наблюдая за поведением брошенного им самолета, он задумал пролететь вверх колесами; аппарат был близок к такому положению, надо было только ему помочь. Теперь уже Пегу ставит в кабину привязные ремни, которых тогда еще не существовало. Залезает в кабину моноплана, заранее перевернутого в ангаре вверх колесами, висит на ремнях вниз головой. Держат. Теперь можно в полет.