Разогнав на пикировании самолет, Пегу выворачивает его вверх колесами и возвращает в нормальное положение, выполнив, по существу, полупетлю, еще не подозревая, что можно ее замкнуть. Это сделает наш Нестеров.
О мастерстве француза справедливо писали газеты, но вот почему, еще предваряя выступление Пегу в России, его называли «отцом знаменитой мертвой петли»?
Казалось, этот давний спор уже был разрешен заявлением самого Пегу, что он повторил петлю Нестерова и признает его приоритет. А тут снова подлили масла в огонь газетчики, что оскорбило Нестерова и его друзей.
Крутень с товарищами даже ездил в редакцию одной из газет, сам Нестеров написал протестующее письмо, которое поместило «Новое время».
Нестерову хотелось посмотреть полеты Пегу как профессионалу, а вместе с тем прибыть в Петербург достойным соперником иностранного авиатора, обладателем нового рекорда, что и было блестяще исполнено.
Перелет Киев — Петербург стал сенсацией номер один, имя Нестерова не сходило с газетных полос, в его честь устраивали многолюдные приемы, предупредительны к нему стали даже в военном ведомстве, где летчик добивался отпуска средств на строительство самолета собственной конструкции. Вместе с генералом Кованько Нестеров приехал в Гатчину на открытие летного сезона.
— Поздравляю, поздравляю, — обнимает он Крутеня, — инструктор говорит, что успехи завидные.
— Какие там успехи, все только начинается. А вот верно ли, что вы, Петр Николаевич, свой самолет строить будете?
— Теперь, можно сказать, что верно. Наконец-то деньги дают. А ведь я из-за денег чуть было на гастроли не отправился.
— Вы? На гастроли?
— А что удивительного? Слышали о летчике Славороссове?
— Это который в Италии чуть не сгорел в воздухе? Помню, конечно, читал в газетах, тогда много писали о нем.
— Я тоже не был с ним знаком, но летчик он очень хороший, такую славу принес фирме «Капрони», мировой рекордсмен.
— Так он жив, летает?
— Не только жив, но и, видимо, полон сил. Я от него не так давно послание получил из Вены, впрочем, уже порядочно времени прошло, в начале зимы это было. Так вот, на гастроли он приглашал, мертвые петли демонстрировать, большие деньги сулил. Я это письмо даже привез, хотел показать здешним начальникам, мол, не дадите денег, придется службу бросать, поеду на заработки. К счастью, до этого не дошло.
— Куда же он приглашал?
Нестеров достал из бумажника небольшой конверт:
— Почитайте, если хотите.
— Интересно. — Крутень взял протянутый конверт. «Киев, авиатору Нестерову.
Милостивый государь, господин Нестеров!
Из газет я знаю, что Вы первый авиатор, который сделал петлю в воздухе. Ввиду большого интереса к полетам такого рода я хотел бы знать, не найдете ли Вы возможным совершить совместно со мной несколько публичных полетов такого рода в столицах Европы. Аппарат типа авиатора Пегу будет к Вашим услугам. Ввиду интереса можно будет заработать приличные деньги в короткое время. Убедительно прошу на письмо ответить телеграммой по адресу: Вена, до востребования. Готовый к услугам авиатор X. Славороссов».
— Что же вы ему ответили?
— Нехорошо получилось: думал долго, сначала решил согласиться, потом передумал… И ничего не ответил. Надо было написать, бог знает, что он обо мне мог вообразить. Ругаю себя за бестактность.
— Напишите хоть теперь.
— Куда? Где он? У нас ведь сообщают либо о рекордах, либо о гибели летчиков. Кто-то из знакомых одесситов говорил, будто он теперь во Франции. И в самом деле нужно разузнать.
— Почему же он домой не вернется?
— Трудно у нас прожить летчику-спортсмену, надо продавать себя кому-нибудь. На что уж Уточкин знаменит, и тот у банкира Анатры на содержании. Летает по всем городам за проценты от выручки. Разве это дело? Видимо, там, на Западе, все же попроще, уважение есть к авиаторам.
— Скажите, Уточкин хороший летчик?
— К сожалению, нет. Впрочем, он, несомненно, способный человек, смелый, я видел его полеты, но ведь не знает ничего, все делает на авось, по чутью, тут недолго и до беды. Неграмотно летает, как многие. Если хотите, вечером поговорим, приходите к брату…
— Вы еще долго пробудете здесь?
— Нет, еду в Москву, к Жуковскому. Там вместе с ним выступаю с лекцией в Политехническом. И Пегу будет.
— Пегу?
— А что вы так удивлены? Он превосходный летчик и порядочный человек. И петлю он бы мог сделать раньше меня, он же прежде всех уже летал вниз головой, полупетлю описывал… Я и спешил, чтобы его опередить. Нам с ним делить нечего.