Сосед по вагону — связист — рассказывает о беспроволочном оптическом телеграфе для дирижаблей и самолетов-разведчиков:
— Это система Джемса Минса. Такой резервуар с сажей, которая выдувается из него насосом. Очень просто. Маленькое облачко выпустите — точка, большое — тире.
— По азбуке Морзе?
— Да, да. И видно далеко — за пять-шесть километров.
— Кто же вашим насосом телеграфировать будет? — спрашивает Славороссов. — Пока фразу напишешь этим облачком, с фронта в Париж улетишь.
— Вы напрасно смеетесь, есть же летчик-наблюдатель. Пусть кружится аэроплан и передает донесение.
— За это время можно просто сесть и сказать, что надо, — не сдается Харитон. Он не знает, что еще задолго до войны, 9 ноября 1911 года, инженер-подполковник Сокольцев, преподававший радиотелеграфию на авиационно-теоретических курсах при Политехническом институте, поднялся в Гатчине с летчиком Панкратьевым и установил радиосвязь с землей. Но радиотелеграф Харитону известен. Поэтому говорит:
— Куда проще радиотелеграфом передавать, быстрее и противнику не видно. А эти ваши точки-тире из сажи немцы тоже читать будут, какое же это «донесение»?
Обиженный связист умолкает, но разговор о новинках продолжается. Теперь о фотографировании с воздуха.
— …Берешь этот аппарат в правую руку, прицеливаешься, там есть специальный визир, и как в револьвере нажимаешь спуск. Готово. Механизм сам передвигает новую пластинку, их шесть штук. Понимаете, шесть снимков можно получить! Это великолепно!..
И опять вмешался в разговор Славороссов — все, что касалось авиации, он знал досконально:
— Шесть снимков, говорите? Да в России уже без перезарядки пятьдесят получают на аппарате «Потте».
— Тоже, значит, французский? Странно, что не слышал, — удивляется сержант, нахваливавший шестизарядную камеру.
— Нет, русский аппарат. Подполковник Потте его изобрел. Это уж точно — первый в мире многозарядный полуавтомат.
— Да?.. — неуверенно протянул сержант. — Мсье, вероятно, русский?
— Русский, — с неожиданным удовольствием ответил Харитон.
— Так чего ж нам спорить, дорогой союзник, — обрадовался сержант, — выпьем-ка лучше за нашу победу! — И тут же извлек из-под сиденья бутылку домашнего вина.
— Да я сам узнал об этом недавно из журнала, — примирительно отозвался Славороссов, поднимая предложенную кружку. — Вотр сантэ!..
… В Дижоне Славороссов задержался недолго, его отправили в авиационную школу сдавать экзамены на звание военного летчика.
В Бурже летчиков-спортсменов знакомили с организацией французской армии, учили определять с воздуха положение передовых пехотных частей, которые обозначали себя сигнальными полотнищами или бенгальскими огнями. Надо было запомнить кодовые сигналы артиллерии, сигналы ракетами с самолета, как составлять донесения.
Больше всего уповали на воздушную разведку. Авиаторы гордились, что в самом начале боев именно летчики первыми обнаружили маневр немцев, когда двигавшаяся на Париж армия фон Клука уклонилась на запад. Знать это было чрезвычайно важно — речь шла о судьбе французской столицы… Закончив утренние полеты, Харитон не спеша брел мимо ангаров.
— Господин Славороссов! — окликнули по-русски.
Летчик обернулся. Его нагнал розовощекий юноша с гладко причесанными светло-русыми волосами в мешковато сидящей новенькой форме рядового. Пилотку он держал в руке и совсем по-штатски обмахивался ею, как веером.
— Здравствуйте, позвольте представиться — Эдуард Томсон, очень обрадовался, узнав, что вы здесь. Вы меня, конечно, не знаете, а я вас видел в Вене, вообще-то знаю давно и восхищаюсь.
Все это юноша выпалил единым духом.
— Спасибо на добром слове, приятно встретить земляка. Вы, вероятно, только прибыли, откуда?
— Это целая история. Вы не спешите?
— Нет, давайте присядем в тенек, день жаркий.
Устроившись на пригорке за ангаром, они продолжали беседу. Томсон рассказывал, что год назад окончил в Москве летную школу при Обществе воздухоплавания, был в Германии на авиационных состязаниях, где его интернировали, довольно грубо обходились, но ему удалось бежать в Бельгию, а оттуда добрался до Парижа и записался добровольцем.
— Ваша история очень похожа на мою. Только что арестовать не успели, через Швейцарию добрался. А родом вы откуда?
— Из Пярну, не бывали?
— Это…
— Лифляндия, курортный городок. Дома, наверное, настоящая паника, потерялся сын. А как сообщить?