Раньше какое оружие? Револьверы, бомбы, мины, а теперь и небо стало опасным. В департаменте полиции появилось специальное досье о предполагаемых «воздушных террористах». Нашлись и добровольные сыщики по их обнаружению.
Письмо из Парижа от журналиста (?! — Ю.Г.) А. Нобеля о преступном замысле русских революционеров, которые строят пять аэропланов, они же «…могут подняться очень высоко, шибко летать, долго держаться на воздухе и не бояться ружейных пуль, так как они из стали. Изобретение одного русского инженера.
Этими аэропланами они намерены подняться с Финского залива (место поднятия мне еще не удалось узнать), подлететь на место торжества празднования 300-летия Царствования Дома Романовых и с воздуха бросить вниз бомбы во время молебна, когда вся Царская Фамилия, Великие Князья, Министры и другие лица находятся вместе…
Я просил бы приехать в Париж, чтобы принять противодействующие меры…»
Далее столь «осведомленный» господин просит держать все в тайне, чтобы его не убили, хотя ему уже 52 года и он скоро должен умереть, «но я хотел бы раньше оказать услугу Царю и Отечеству, т. к. я истинный патриот и люблю своего Царя, несмотря на то, что я финляндец…»
Переданный жандармской агентуре во Франции, Нобель потихоньку раскрывает свои «секреты» и тянет у полиции немалые деньги, пока тупоголовые жандармы убеждаются в том, что Нобель просто вымогатель и аферист.
Этого урока полицейским ищейкам мало. Ротмистр столичной охранки подробно записывает показания доморощенного Шерлока Холмса, сына титулярного советника Всеволода Константиновича Максимовича, обратившегося в полицию:
«В тот день, когда на Елагином острове устраивалось «Корсо», я… сел на Крестовском острове в угловом ресторанчике пить лимонад. Неподалеку от меня сидели два господина… (далее их приметы. — Ю.Г.). Они разговаривали о полете Уточкина, о гидроплане, а затем один из них сказал: «Ну в нашем деле гидроплан негож. Москва-река не Нева, и слишком много мостов. «Ньюпоры» лучше». После этого они, оглянувшись на меня, начали говорить на каком-то иностранном языке, которого я не знаю. Французский и немецкий понимаю… Снова перешли на русский. Который слушал, спросил: «Как же они используют аппарат без предварительного испытания?» — а тот ему ответил, что они будут пробовать по системе полковника Режи, благодаря которой мотор проверяется без шума (?! — Ю.Г.). «Франц-монтер, он знает…»
25 мая я был на скачках и услышал, что два других господина разговаривают про авиацию, про «ньюпор»: «Ну как ваши дела?.. Все почти готово. В воскресенье или понедельник приезжает Франц, а я сегодня поеду…»
Один из них начал говорить, что «ньюпоры» были отправлены в Смоленск в разобранном виде, оттуда переведены для отвода глаз в Рязань, а теперь доставлены в Москву. Они где-то из пригорода хотят сделать взлет.
— А вы не попадетесь?
— Нет, Кунцевича в Москве нет, а другие не отыщут…»
Услышав про отъезд, «сыщик» поехал на Николаевский вокзал и нашел там этих двух господ, проследил, каким поездом они уехали, подробно описал их приметы. Потом продолжил:
«Так как было упомянуто имя Кунцевича, то я поехал в тот же день в Сыскную полицию. Он попросил меня зайти сегодня утром и привез к вам».
Чем кончилось дело с «бесшумными моторами», ясно, но авиация не дает покоя политическому сыску. Заграничная агентура сообщает, что в «Москву из Парижа едет авиатор и конструктор Блидерман». Резолюция: «…Установить наблюдение за Блидерманом и его полетами… Издать циркуляр с точной регистрацией аэропланов и о недопущении полетов в тех местах, где имеют пребывание Их Высочества».
Этот циркуляр тут же рассылается «Гг. Губернаторам, в пределах Европейской России, градоначальникам и Варшавскому обер-полицмейстеру». Вдвойне страшен им теперь авиатор Акашев.
А как же насчет беглого каторжника, тоже он? Нет, получены приметы Добролюбова: «…глаза карие, нос большой с горбинкой, тип греческий». На Акашева непохоже. Да и не приехал Акашев в 1912 году. Год 1913-й.
Из Парижа: «По полученным от агентуры сведениям, в Россию уехал на днях Константин Акашев, ученик Высшей авиационной школы в Париже. Цель поездки — личные дела, требующие его присутствия. Будет у своей матери. Для проезда он намерен был воспользоваться паспортом русского подданного Эдуарда Пульпе…»
Эдуард Пульпе… Это же один из героев-летчиков, русских добровольцев во Франции! Интересно!.. Конечно же, снова указания «безусловно арестовать» Акашева. Судя по переданным приметам, у него за год выросла «курчавая рыжеватая бородка». Аккуратные люди сыщики.