Изъ какой страны былъ родомъ этотъ замѣчательный человѣкъ? По-англійски онъ говорилъ хорошо, безъ того тягучаго акцента, которымъ отличаются янки изъ Новой Англіи.
Онъ продолжалъ такъ:
— А вотъ и нравственныя мои свойства, почтенные граждане. Вы видите передъ собой инженера, нравственныя качества котораго не уступаютъ физическимъ. Я не боюсь никого и ничего. Сила воли у меня такова, что я никогда никому ни въ чемъ не уступлю. Разъ намѣтивъ себѣ цѣль, я достигаю ее, во что бы то ни стало, хотя бы вся Америка, хотя бы весь міръ встали у меня поперекъ дороги. Разъ у меня является какая-нибудь идея, я требую, чтобы всѣ ее раздѣляли, и не терплю противорѣчій. Я, господа, для того останавливаюсь на этихъ подробностяхъ, чтобы вы съ перваго же раза узнали, каковъ такой я человѣкъ. Быть можетъ, вы скажете, что я слишкомъ много о себѣ говорю. Что жъ, говорите пожалуй. А теперь подумайте, прежде чѣмъ будете меня перебивать, потому что я пришелъ съ тѣмъ, чтобы сказать вамъ такія вещи, которыя едва ли придутся вамъ по вкусу.
По переднимъ скамьямъ залы пронесся шумъ прибоя — признакъ, что море не надежно и, быть можетъ, скоро разбушуется.
— Говорите, почтенный незнакомецъ, — было единственнымъ возраженіемъ для дяди Прюдана, который съ трудомъ себя сдерживалъ.
И Робюръ продолжалъ говорить такъ же небрежно, какъ прежде, нимало не заботясь о своихъ слушателяхъ.
— Да, я знаю… Цѣлый вѣкъ дѣлались опыты, которые ни къ чему путному не привели, а между тѣмъ, до сихъ поръ есть еще неразумные люди, вѣрующіе въ возможность управлять аэростатами. Эти люди воображаютъ, что какого-нибудь электрическаго двигателя достаточно для противодѣйствія воздушнымъ теченіямъ, игралищемъ которыхъ служатъ ихъ глупые шары. Они воображаютъ, что можно управлять аэростатомъ въ воздухѣ, какъ кораблемъ въ морѣ. На чемъ они основывали такое убѣжденіе? Неужели на томъ, что нѣкоторые изобрѣтатели достигали кое-какихъ жалкихъ результатовъ при тихомъ вѣтрѣ? Это ли не глупость? Васъ здѣсь цѣлая сотня людей, увлекшихся нелѣпою мечтой и бросающихъ тысячи долларовъ даже не въ воду, а въ пустоту, въ абсолютную пустоту. Это ли не безумная борьба съ невозможностью?
Довольно странно, но члены Вельдонскаго института даже не шелохнулись при такомъ рѣзкомъ утвержденіи. Оглохли они или вдругъ сдѣлались терпѣливы, какъ овцы? Или, можетъ быть, они нарочно сдерживали себя, желая узнать, до чего способенъ дойти дерзкій спорщикъ?
Робюръ продолжалъ:
— А, шаръ!.. Вы называете это аэростатомъ, когда для поднятія одного килограмма требуется кубическій метръ газа! Вы полагаете, что вашъ шаръ можетъ противиться вѣтру при помощи какого-то тамъ механизма, когда давленіе крѣпкаго бриза на парусъ корабля равно четыремстамъ лошадинымъ силамъ, когда изъ случая съ Тейхскимъ мостомъ стало для всѣхъ очевидно, что ураганъ можетъ оказывать на одинъ квадратный метръ давленіе въ четыреста сорокъ килограммовъ? Вы надѣетесь на шаръ, когда сама природа не создала по этой системѣ ни единой летающей твари, будь ли то птица, снабженная крыльями, или рыба, снабженная летательной перепонкой, или, наконецъ, млекопитающее…
— Млекопитающее?!.. — вскричалъ одинъ изъ членовъ клуба.
— Да, млекопитающее, напримѣръ, хоть летучая мышь, если не ошибаюсь. Развѣ мой оппонентъ никогда не слыхалъ, что это летучее животное принадлежитъ къ классу млекопитающихъ? Ѣдалъ ли онъ когда-нибудь яичницу изъ яицъ летучей мыши? А!?
Оппонентъ прикусилъ языкъ до поры до времени, и Робюръ продолжалъ съ прежнимъ воодушевленіемъ:
— Неужели изъ этого слѣдуетъ, что человѣкъ долженъ отказаться отъ завоеванія воздуха, отъ преобразованія политическихъ нравовъ дряхлаго міра при помощи этой удивительной среды? Вовсе же нѣтъ. Подобно тому, какъ онъ сдѣлался владыкою морей при помощи корабля, весла, паруса, колеса и винта, такъ точно онъ подчинитъ своему владычеству и атмосферную безпредѣльность при помощи аппаратовъ тяжелѣе воздуха, ибо для того, чтобы быть сильнѣе воздуха, нужно быть тяжелѣе его.