— Служанка одной моей подруги заранее узнала о готовящейся дуэли, — продолжала свой рассказ хозяйка дома. — И конечно, она из любопытства поехала посмотреть на сие редкое зрелище, а потом через приятельницу этот рассказ дошел до меня. Стрелялись они, естественно, на Черной речке. Где же еще?! Ведь там дрались Пушкин и Дантес. Подпоручик прибыл минута в минуту с секундантом и врачом. Господин же студент нанял какого-то пьяного извозчика, и тот завез его в сугробы и высадил в полутора верстах от нужного места. По дороге бедолага потерял галошу. Он так и предстал перед затянутым в парадный мундир побледневшим подпоручиком — в одной галоше и в плохоньком пальтишке.
По рассказу Екатерины Алексеевны, пистолет в руке ее будущего мужа разорвался при выстреле. То ли неопытные секунданты положили в него слишком большой заряд пороха, то ли купленный в лавке антиквара дуэльный набор за давностью лет утратил работоспособность. Студенту наспех перебинтовали платком руку, после чего подпоручик подошел вплотную к барьеру и долго целился.
— Он был отменный стрелок и обязательно убил бы меня с такого расстояния наповал, — вступил в разговор Фома Ильич, — если бы не медальон, который за несколько дней до этого подарила мне Катенька.
Фома Ильич снял с шеи и продемонстрировал Нефедову поврежденный пулей медальон с написанным маслом портретом юной девицы. Девушка на миниатюрном портрете была как две капли воды похожа на Ольгу.
— Я не знал тогда, что по законам дуэли полагалось предварительно снять с себя все посторонние предметы, — благодушно продолжал Фома Ильич. — Когда же секунданты сообщили мне об этом, я тотчас выразил готовность предоставить своему противнику повторный выстрел. Но он оказался человеком не только благородным, но и милосердным. Мы отметили счастливое окончание нашего поединка в ресторане и впоследствии стали друзьями.
— Правда, на следующий день у Фомы началось заражение крови из-за несвоевременно оказанной хирургической помощи и ему чуть не отняли руку, — вновь подхватила нить повествования хозяйка. — Но именно благодаря этому увечью его не взяли в армию в 1914 году. А тот подпоручик погиб в первый же год… где-то в Пруссии. Нелепо погиб. Его полк в полный рост пошел в атаку на немецкие пулеметы и почти полностью был выкошен неприятельским огнем…
Глава 9
В 1931 году в семье Фальманов произошла трагедия. В приступе тяжелой депрессии после затяжной ссоры с мужем Маргарита Павловна выстрелила в Якова Давыдовича из его наградного браунинга.
Пока ее раненый муж, воя от боли, катался по полу спальни, женщина спокойно надела в другой комнате свое лучшее черное бархатное платье, прикрепила к груди старинную бриллиантовую брошь, накинула на плечи подаренное супругом к пятнадцатилетию свадьбы шиншилловое манто и отправилась в элитную парикмахерскую на Кузнецкий Мост. Сделав шикарную прическу и маникюр, Марго на такси поехала к известному московскому драмтеатру, о работе в котором мечтала со времен своей студенческой юности. Свою смерть несостоявшаяся актриса превратила в публичную драму. Она покончила с собой на глазах многочисленных прохожих — на улице прямо перед входом в театр.
Якова Давыдовича удалось спасти лишь благодаря тому, что выстрел за стенкой услышали соседи и вызвали «неотложку». Потерявшего сознание от большой кровопотери мужчину оперативно доставили в больницу, где ему была сразу же сделана операция.
Во время этих событий Бориса не было в квартире. Возможно, это спасло ему жизнь, ибо обезумевшая женщина вполне могла всадить пулю и в ненавистного ей подкидыша…
Нефедова временно взял к себе старинный друг его отца — Николай Владимирович Латугин. Вначале двадцатых после тяжелой авиакатастрофы ему ампутировали ступни ног. С тех пор Латугин преподавал тактику в Серпуховской школе стрельбы, бомбометания и воздушного боя. А недавно получил назначение занять ответственную должность в Севморпути.
Лицо Николая Владимировича несло на себе отпечатки нескольких пережитых аварий. Но рубцы и шрамы не обезобразили мужчину, а скорее сделали его облик еще более мужественным и интересным. К тому же с первого же взгляда на внимательные, чуть грустные глаза Латугина возникало убеждение, что перед вами человек глубоко порядочный, умеющий по-настоящему дружить и любить.