— С радостью. — Невозмутимо кивнул тот и, повернувшись ко мне, заговорил. — Как ты знаешь, Кирилл, в нашем государстве существует довольно большое количество различных неформальных, полуформальных и официальных объединений. Эдаких «клубов по интересам». Опричники, государственники, военные клубы, собрания аграрников и промышленников, союзы родов, в конце концов… Так вот, у нас, эфирников, тоже есть такой клуб, последним главой которого, являлся твой дед по матери, Никита Силыч Скуратов. Глыба! Один из десяти официально признанных грандов в стране. Сильнейший из них… по крайней мере, о других ярых-грандах, мне ничего неизвестно… А я, знаешь ли, волей-неволей обязан знать обо всех сильных эфирниках. Должность «кадровика» обязывает… Да.
— Хм. Кажется, сейчас я услышу предложение, от которого не смогу отказаться. — Я вздохнул.
— Угадал. — Улыбнулся Прутнев. — Не знаю, чем руководствовался Георгий Дмитриевич, да простит меня его сын, пряча тебя от нашего «клуба», но ситуация эта совершенно неприемлемая. Нас слишком мало, чтобы клуб мог позволить себе такое транжирство… Особенно, в свете событий произошедших со Скуратовым и твоими родителями.
— Говорите так, словно я какой-то ресурс… — Нахмурился я, стараясь не выпадать из роли.
— Все мы, своего рода, ресурсы, Кирилл. — Развел руками Прутнев. — И ты, и я, и даже боярин Громов. Исключений нет.
— Что, и государь? — Прищурился я.
— Хм… в каком-то смысле. — Глянув на старательно прячущего ухмылку Громова-младшего, медленно проговорил Прутнев. Запнулся. — А ты умнее, чем я думал, Кирилл Николаевич…
В ответ, я только пожал плечами.
— Миша, не крути, скинь парню устав этого вашего клуба, и пусть изучает. Он, как ты верно заметил, не дурак, и выгоду свою видит. — Последние слова Федор Георгиевич произнес с отчетливой иронией в голосе. Прутнев взглянул на наследника рода Громовых и, хмыкнув, кивнул. Мол, как скажешь…
— Ладно. Так и поступим… Но, имей в виду, Кирилл, эта информация закрытая. То есть, о существовании клуба знает очень узкий круг людей. Тот же Федор Георгиевич, например, осведомлен только благодаря тому, что его младший брат был членом клуба, а Георгий Дмитриевич когда-то курировал нашу безопасность. Понятно?
— Комнатный боярин курирующий безопасность какого-то неформального клуба? — Удивленно протянул я. — Однако.
— Хм. Как ты думаешь, почему ни один из государей никогда не проходил испытаний на владение стихиями? Ну, если отбросить официальную версию, что подобные сведения о правящей фамилии, являются коронной тайной… — Вопросом на вопрос ответил Прутнев, но, по моему взгляду поняв, что я впервые слышу о таком казусе, вздохнул. — Род Рюриковичей, к твоему сведению, наследственные эфирники. А государь — новик, при существующем в нашем обществе культе личной силы, довольно странное сочетание, согласись? Стоит ли удивляться, что комнатный боярин курирует безопасность клуба, чей костяк составляют члены правящего рода? И да, когда я говорил «отбросить» версию коронной тайны, это не значит, что на нее действительно можно наплевать. Понятно?
Твою дивизию… Только немыслимым усилием воли мне удалось удержать себя в узде и не выматериться вслух. Наследственный эфирник, всегда слабосилок?! Тогда… многое становится понятнее.
— Разумеется. А Бестужевы в курсе существования клуба? — Поинтересовался я, убедившись, что ничем не выдал своего волнения.
— Хм… Нет. Им известно то же, что и большинству. — На секунду задумавшись, ответил Прутнев.
— Гдовицкой? — Я ведь с тебя не слезу…
— Член клуба, в ранге подмастерья. — Ответил вместо Прутнева, Громов.
— Поня-ятно. Скажите, а клуб был в курсе затеи моего отца и боярина Бестужева насчет школы?
— Еще бы! Там такой скандал был, что вся Москва была в курсе. — Усмехнулся Прутнев, но, бросив короткий взгляд на Громова, тут же стер улыбку с лица, и отговорился, — впрочем, Федор Георгиевич знает о тех событиях куда больше… так что, лучше расспроси его.
— Да уж. Лучше, если эту историю ты услышишь от меня, чем от кого-то еще. По крайней мере, обещаю, что никаких домыслов и фантазий в моем рассказе не будет. — Кивнул Громов.
Ну-ну. Сделаю вид, что верю. Вообще, надо разбираться с этими тайнами мадридского двора, а то, чувствую, не будет мне покоя… и вылезет в будущем какая-то бяка. Оно мне надо?
Я отвлекся от размышлений на вибрацию браслета, куда Прутнев скинул обещанный устав и, не став сразу его просматривать, поднял взгляд на автора послания.
— Если у меня возникнут какие-то вопросы, могу я связаться с вами, Михаил Иванович?
— Можешь. — Кивнул тот, и нахмурился. — Но на твои вопросы может ответить и Гдовицкой.
— Я ведь больше не живу в «Беседах». — Пожал я плечами. — Да и отвлекать начальника службы безопасности боярина Громова, от служебных обязанностей…
— Понятно. Согласен. — Медленно проговорил Прутнев, бросив короткий взгляд на спокойного, словно слон, Федора Георгиевича. О да, он все правильно понимает. Конфликт обязательств, штука такая…
Мы вышли на порог школы и, пропустив мимо компанию сосредоточенно-серьезных учеников, двинулись к дожидающемуся джипу.
Уже собирая вещи в усадьбе Бестужевых, перед возвращением в свой дом, я пришел к выводу, что чего-то в этом роде мне и следовало ожидать. Да, эфирников мало, да, их умения не кажутся чем-то серьезным на фоне сильных стихийников, способных на поле боя, заменить собой полк тяжелой артиллерии… но с другой стороны, гранд способен убить любого стихийника без особых проблем, и защититься тому, не помогут никакие способности. А значит, значит должен быть и контроль над таким оружием. У кого? Глупый вопрос. Кто, кроме государства может позволить себе содержать и десятилетиями растить очень специальное оружие? А ведь, эфирники, это не только средство устранения неугодных стихийников, это еще и мощный исследовательский аппарат. Именно на эфирниках держится вся здешняя технология… Понятно, что не всякий слабосилок-техник с завода, входит в этот самый клуб эфирников, но любой перспективный кадр, проявляющий волю и желание развиваться в этом направлении, наверняка попадет «под колпак».
Интересно, а зачем дед скрыл Кирилла от взора этого самого «клуба по интересам»? Да и вообще, как-то очень много вопросов у меня образуется к старому боярину Громову, по поводу его действий в отношении внука и, особенно, бездействия…
Я вытащил последнюю сумку на Красное крыльцо и замер в удивлении. У вездехода, в заднюю дверь которого, Аристарх Хромов уже закинул большую часть моих баулов (когда только успел разжиться таким количеством шмоток?), переминалась с ноги на ногу Ольга.
— Это что? — Подозрительно прищурившись, я кивнул на чемоданы у ее ног.
— Мои вещи. — Улыбнулась Ольга. — Я еду с тобой.
— Не понял? Зачем? — Опешил я.
— Согласно договору, ученик проживает в доме учителя. Забыл?
Эпилог
Яркий солнечный свет заливал кабинет хозяина поместья «Беседы», но самому боярину сейчас не было никакого дела до замечательного июньского утра за окном. Он мрачно смотрел в стену перед собой и пытался понять, где и что пошло не так. Когда он ошибся, и как, вообще, могло случиться то, что случилось. Газета на столе задымилась под взглядом боярина, и пошла рыжими пятнами. Громов чертыхнулся. Дожил, уже над собственным огнем контроль теряет!
И все-таки, где он ошибся? Или… они? Мог ли предполагать старый недруг и соратник Никита, к чему приведет эта его евгеническая программа? Конечно, если посмотреть на Рюриковичей, то становится понятным, что толк в ней есть, но такой скорый прогресс… Кто мог ожидать, что этот мавкин ребенок будет так споро расти в умениях? Или это для них нормально? Дьяволово болото! Тридцать лет в комнатных боярах, десять лет кураторства эфирников, и всё равно, так мало информации! Даже полный состав лиц, входящих в этот их «клуб» и то неизвестен. Только для ока государя, чтоб их…
Громов с силой сжал зубы и потертый эбонитовый чубук его любимой трубки, еле слышно хрустнул. Вот ведь!