— И чего же мы не знаем? — Радек наклонился и приподнял пшеничную бровь.
— Наверное, мне не следует ничего говорить, — стушевалась я, — раз он сам не рассказывал.
— Он тебе запрещал? — надавил блондин.
— Нет, но… — я начала жалеть, что вообще раскрыла рот.
— Тогда можно. Давай, выкладывай, что этот ублюдок ещё натворить успел.
Я закусила губу, разрываясь между желанием излить душу и страхом перед Рихардом. Одно дело, когда мне отчим подзатыльники отвешивал, другое, если так же замахнётся вампир — у меня ведь башка отлетит.
— Радек, отстань от неё, — спас меня Демир. — Не хочет говорить, её дело. Всё, пошли, пора работой заняться. Малыш, приберись тут, хорошо?
Я кивнула, чувствуя облегчение и благодарность.
Перемыв посуду и протерев столешницу, я огляделась. В кубрике творился откровенный бардак. Бабушка всегда говорила, что холостяки порядка не знают. Ну, я начала прибираться. Всё разложила на места, сложила вещи, протёрла пыль, подмела и помыла пол. В процессе уборки обнаружила заныканные по углам кухонные принадлежности, которым там вовсе не место. Да и лежавшая где надо утварь нуждалась в уходе.
Заскорузлые котелки, чугуны и горшки. Сковородки тоже не блистали чистотой. Половники, лопатки — всё какое-то не очень вычищенное.
Пришлось наводить блеск: нельзя же так оставлять?
Покончив здесь, перебралась в каюту и продолжила наводить марафет, периодически опасливо косясь на люк под прибитым сверху ковриком. Единственным неопрятным местом по итогу осталась тахта Рихарда. Но к ней прикасаться не хотелось, потому что фу: он там наверняка не только с Анкой развлекался.
Уборка заняла всю первую вахту. Я как раз проходилась тряпочкой по подоконнику, наводя последние штрихи, когда на пороге рубки появился Войко. Старпом снял рабочие рукавицы, грузно присел на лавку и вытер потный лоб. Выглядел великан очень устало. Заметив перемены в каюте, он расплылся в улыбке и сказал:
— Ты, лапушка, так не усердствуй, а то ещё привыкнем.
После этого сообщения Войко забрался на койку в укромном углу, заткнул уши чем-то маленьким и задвинул шторку. Почти сразу оттуда стал доноситься богатырский храп. Я закончила начищать и вернулась в кубрик, чтобы не мешать.
Здесь в гамаке уже покачивался Эмил. Он не храпел. Казалось, этот дяденька даже во сне старается быть незаметным. Вскоре вниз спустился Радек, покопался в своих вещах, что-то достал, вроде кисет, а подняв глаза, присвистнул.
— Вот это марафет. Эй, рыжик, может, ты ещё и шмотки наши простирнёшь?
Я пожала плечами, почему нет? Помощи от меня в управлении судном никакой. Иначе мне всё равно заняться нечем. На корабле нет скотины, нет огорода и комнат постояльцев, а готовить нужно всего на пятерых вместо толпы посетителей. Здесь работы-то с вершок.
Радек со счастливой улыбкой водрузил мне на руки ворох грязной одежды и показал, где у них тут ушат, стиральная доска и мыльный корень. Воду полагалось брать не из бочки — там питьевая, — а забрасывать ведро на верёвке прямо за борт. Сама бы не справилась, но подсобили.
Стиралась прямо на палубе. Денёк выдался жаркий, безоблачный. Кожа неприятно зудела, напоминая о добровольном проклятии души. Стараясь не думать об этом, я отёрла пот со лба и посмотрела на солнце: оно ещё не перевалило за середину неба. Но скоро стоит начинать готовить обед.
— Слушай, рыжик, — подошёл Радек. Ветерок раздувал его свободные штаны, похожие на шаровары мурадца, только короче. — Тебе голову напечёт, держи, — и протянул мне красный платок. — Это Войко хотел тебе подарить, но забыл.
— Спасибо, — обрадовалась я, сложила его и обвязала голову. Концы сзади остались слишком длинными. Ничего, закончу и вплету их в косу, чтоб не трепыхались на ветру, а то вперёд залетают и по лицу нахлёстывают.
— Ага, ты только его потом поблагодарить не забудь, — хохотнул блондин.
— А почему вы носите повязки, а не шляпы? — спросила я.
— Ветер же, шляпы улетают. Когда совсем холодком сквозит, мы шапочки надеваем с плотными наушами — иначе продует. На воде всегда воздушные потоки сильнее, чем на суше. Здесь ведь ни домов, ни деревьев, ни скал. Дуй — не хочу.
Припомнив разговор за завтраком, я пожевала губу, но всё же спросила:
— Скажите, вот вы говорили, что не хотите оказаться у Рихарда в подчинении. Но ведь для этого не обязательно пить кровь вампира. Вы разве не боитесь, что он вас просто оморочит?
— Не-а, — ухмыльнулся матрос и достал из-за ворота гайтан с блестящим амулетиком. — Пока мы носим такие цацки, фиг его взгляд нас проймёт.