– Хочу говорить, – я немного замялся. Голова была полна мыслей, но выбрать нужную для начала разговора мне было тяжело. Тут я сказал первое, что пришло на ум. Я вспомнил, что, по словам Альфреда, барон Вульфгард был убит, а на его место пришел наследник (вроде как раз Вульфгард-младший). – Но сначала хочу выразить свои соболезнования по поводу гибели барона Вульфгарда-старшего. Это потеря для тебя и твоей семьи.
Я склонил голову, скосив глаза на Альфреда. К моему глубокому облегчению, странник незаметно моргнул, показывая, что я сказал верно. Рыцарь Роберт изумился, но все же ответил, поклонившись в ответ:
– Благодарю тебя за сочувствие.
Вроде все шло нормально. Я добивался того, чтобы рыцарь пришел в небольшое замешательство. Он, видимо, собирался сражаться с безумными варварами. А тут перед ним появляется некто, кто может говорить на его языке, да еще знает о том, что происходит в государстве. Альфред за последнее время загорел не хуже меня и тоже начал походить на кочевника. Так что никаких понятных объяснений моей осведомленности рыцарю представлено не было. Вот и хорошо, пусть подумает, что делать дальше. А мне нужно продолжать.
– А говорить я хочу вот о чем. Ты ведешь свое войско, чтобы напасть на мое племя. Я же хочу доказать, что мы не враги ни тебе, ни твоим соплеменникам. Мы не хотим воевать с вами. Мы хотим разойтись с миром.
Роберт Кастлгейт задумался. Он явно перестал чувствовать себя королем положения. Его кодекс не давал ему пропустить мое предложение мимо ушей.
– Ты говоришь о мире, – сказал, наконец, рыцарь, – но мне известно, что ваше племя за последние месяцы четырежды нападало на окрестные деревни. Это не мирное поведение, вожак Иоганн, ты знаешь это.
– Не отрицаю, – я старался вести себя свободно, чтобы Кастлгейт не почувствовал подвох или неискренность. – И вы вправе требовать от нас возмещения убытков. Но впредь, – я решился взять на себя ответственность за все племя, другого пути не было, – я клянусь, что ни один мой брат по племени не нападет ни на одного вашего соплеменника. – Я не видел лица Маклая, но почувствовал, как он непонимающе буравит меня взглядом. – Мы больше не станем воевать. И хотим договориться, чтобы вы не нападали на нас. Если ты не веришь мне, можешь требовать доказательств того, что я не вру. Говори, Роберт Кастлгейт, что нужно, чтобы ты поверил мне.
Не знаю, правильно ли я вел себя. Может, дело в рыцаре. А может, его вдруг посетила некая мысль относительно племени.
– Я склонен думать, что ты искренен, вожак Иоганн, – медленно произнес Роберт. – Но едва ли в это поверит мой отец и его брат, барон Вульфгард-младший. Им может потребоваться веское доказательство.
– Хорошо. Но как я могу узнать, что именно они хотят от нас?
– Как? – повторил за мной Кастлгейт. Он еще чуть подумал и сказал: – Сейчас барон собирается воевать. По этой причине он не может прийти сюда и говорить с тобой. А я не могу говорить от его лица о мирном соглашении. Возможно, если ты или кто-нибудь из вашего… совета старейшин, как ты говорил, поедет с нами и предстанет перед бароном с предложением мира… Вероятно, так будет легче договориться.
Этого я не ожидал. Теперь еще ехать с ними! А что, если это какая-нибудь ловушка? Но времени на раздумья, как всегда, не было.
– Хорошо, – сказал я. – Я должен сообщить совету старейшин. Они хотят мира и согласятся, что это разумно. Думаю, что смогу вернуться с их ответом через час.
Кастлгейт не возражал подождать час, но не дольше. Ему как раз нужно было время, чтобы все как следует обдумать. Напоследок он сказал, что тот, кто возьмет на себя роль посла, может взять с собой небольшой отряд в десять человек. Это, конечно, была слабая гарантия безопасности, но уже что-то. В каком-то смысле рыцарь Роберт сделал еще один шаг к мирным, доверительным отношениям. Или притворился, что сделал. Мы втроем развернули коней и поспешили обратно.
– Ему можно верить? – спросил я у Альфреда.
– Да. Я слышал, что Роберт Кастлгейт – человек чести. Он следует правилам. Конечно, он не станет доверять нам полностью, поэтому послы, которых назначат старейшины, будут под постоянным вниманием.
– Ты хорошо держался, командир, – похвалил меня Маклай. – Но как ты объяснишь совету свое обещание? «Ни один мой брат по племени…» Это слишком большая ответственность.
– Понимаю… – я, действительно, понимал, что мне придется кое-что объяснить, когда мы вернемся в лагерь. Но как еще я мог заставить рыцаря поверить мне?
– Маклай, а Леро Первый вступал в переговоры? Когда объединял племена.