Вопреки эффектному появлению, она все же закрывает за собой дверь.
Умница. Правила никто не отменял.
В следующем акте мне на стол падает большой желтый конверт.
Разворачиваю кресло и наблюдаю за ней, сложив на животе руки. Она ставит на стол свою сумку и упирается в него кулаками. Холодно требует, кивая на конверт:
— Что это, Джафаров?
— Мне обязательно отвечать? — спрашиваю, откидывая голову назад и прикрывая глаза.
Она громко дышит. Я её не тороплю. В том конверте документы о разводе. Если, конечно, она не пришла сюда из-за коммунальных платежей.
— Ты всех людей используешь? Всех до одного? — стараясь обуздать эмоции, бросает она.
— Я не считал. — Отвечаю, не открывая глаз.
Чувствую аромат её духов. Зара всегда пахнет так. Изыскано. Как дорогое вино. В этом вине не хватает пузырьков. Даже если трясёшь его, никакого взрыва. Поэтому я спокоен.
— Мой брат… — переходя на деловой тон, начинает она.
— Твой брат должен мне денег. И дядя тоже. — Сразу прерываю её.
Их семейка на редкость инфантильная.
— Боже! — нервно смеётся она. — Какая же я дура!
Иногда, но в основном нет.
— Хочешь назад свою мышку? — вдруг меняет тему моя собеседница.
Усмехнувшись и понизив голос.
Напрягаюсь.
— Расскажешь ей, как трахал меня?!
— Там есть что-то интересное? — спрашиваю в свою очередь, сохраняя спокойствие.
— Ты — чудовище! — ударяя кулаком по столу, выкрикивает она.
Открываю глаза и смотрю на неё. На любимую дочь своего отца. Красавицу, ни дня в своей жизни не работавшую. Думающую, что нет работы сложнее, чем в семь утра выглядеть, как сорванное с ветки яблоко.
Моя челюсть напрягается, как и мой собственный кулак.
— Ты не видела чудовищ, Зара. — говорю, глядя в её чёрные глаза. — А если увидишь, ни с кем не спутаешь. Я хочу, чтобы ты ушла. Ты получишь всё, что пожелаешь. Но, если пойдёшь против меня, пожалеешь.
— Марат… — шепчет она, роняя голову на грудь и прячась за волосами. Потом вскидывает её и продолжает шептать, глядя мне в глаза. — Нам не обязательно разводиться…я тебя люблю! Ты знаешь! Всегда знал! Я не мешаю тебе…я рядом…
— Зара. Мы уже разведены. — чеканю в ответ. — На этом всё.
Её грудь начинает вибрировать, а глаза блестят.
Это всё лишнее.
Я не хочу это обсуждать. Не хочу тратить на это время.
— Я дам тебе всё, что пожелаешь. — повторяю ещё раз.
— Ты не можешь дать мне того, что я хочу! — кричит она. — Потому что не хочешь!
— Хорошо. — говорю, потирая переносицу. — Я дам тебе защиту и деньги. Много денег.
Она запрокидывает голову и смеётся.
Хватает со стола свою сумку и уходит, бросив:
— Гори в аду!
Глубоко вздыхаю, посмотрев на часы.
В бешенстве ударяю кулаком по столу.
Это пожелание уже изрядно меня заебало!
Мне, итак, гореть в аду. Если он существует. Я собственной рукой спустил курок. Четыре раз. Четыре человека. Я не жалею. Кровь за кровь. После я не чувствовал ничего. Пустоту. Можно убивать сколько угодно, это не вернёт близких.
В этом соль и дыра, которую не заткнуть ничем и никогда!
Зара хотела меня с пятнадцати лет.
Фиктивный брак она восприняла бы, как оскорбление.
Я трахал её.
До нашей свадьбы.
А после не было необходимости. Ни одна женщина не пойдёт жаловаться отцу на то, что муж её не трахает.
Тем более, такая женщина, как Зара.
Быть с ней было не сложно. Чистая механика.
Я бы женился на ней ещё пять лет назад. Так планировалось.
Но, вышло иначе.
Я поехал смотреть невесту по настоянию отца. К уважаемому человеку, которому отец был должен со времён Ноя и потопа. Поехал, потому что он попросил. Поехал из-под палки. Поехал, не зная, что найду в том доме.
Миру.
Я пришёл за ней через три дня.
Три дня!
Наивная, пугливая, доверчивая. Чудовищно провинциальная. Худая и нескладная. Белокурая и голубоглазая. Непослушная.
Моя.
Отец Зары был вторым человеком в республике.
Неприкосновенный, как и вся его семья. Каждый её член. Каждый ребёнок, каждая женщина и каждый мужчина. Всесильный по праву силы. Годами и кровью заработавший место и авторитет.
Я не хотел ждать годами. И я не стал ждать.
Когда узнал, что старик одной ногой в могиле, действовал быстро. Всё было готово.
Прежде всего для…Миры.
Если бы я знал будущее…всё равно пришёл бы за ней.
Теперь второй человек в республике я.
Перед смертью старик вложил в мои руки все ниточки.