Игнорирую его.
Марат опускает подбородок, глядя мне в глаза, и целует макушку Даура, придержав головку ладонью. А потом…проводит по ней носом и целует опять!
Этот коварный, коварный жест ломает мою защиту!
Разносит в дребезги!
Сжимает сердце!
Сжимает мои внутренности!
— Ему пора есть… — хрипло говорю я, быстро забирая у него сына и прижимая к себе. — И тебе тоже…пора…
— Я никуда не спешу. — Спокойно отзывается он.
Поднимаю на него глаза, поджав губы. Он непробиваемо спокоен. Уверен в себе!
— Это я уже поняла. — Бросаю прохладно. — Ты целый год к нам добирался.
— Ты скучала?.. — усмехается он, и я понимаю, что тема его…отсутствия для меня закрыта.
Он не станет это обсуждать.
Не станет, и всё тут.
Мне обидно.
Я злюсь и сообщаю:
— Это мой дом.
Он молча обводит глазами комнату от пола до потолка, а потом спрашивает, тараня мой взгляд своим:
— Хочешь, чтобы я ушёл?
Сжимаю губы и отворачиваюсь, чтобы опустить Даура в кроватку.
Он знает, что не хочу!
Знает, чёрт бы его побрал!
Я не хочу, чтобы он уходил…
Хочу, чтобы остался с нами.
Он поцеловал меня там, в своём огромном кабинете, и выяснил всё, что ему было нужно!
Что я по-прежнему его хочу. Что сгораю, от одного его касания. От одного его поцелуя. Всё, что ему нужно, просто прийти и взять! Я уже открыла ему дверь! И я люблю его, когда не ненавижу. И жду, как последняя дура.
Чёрт бы его побрал!
Выпрямляюсь и подхожу к столу, на котором стоит детская бутылочка с разогретым ужином Даура, которую я забрала у Фати, пока выгуливала своим последние мозги!
На обратном пути сбрасываю туфли и, подойдя к двери, поворачиваю замок.
Оборачиваюсь только после третьего удара сердца.
Чувственная дрожь проходит по моему телу, когда я ловлю его взгляд.
Его брови слегка нахмурены, а сам он неподвижен. Провожает меня глазами, поворачивая следом голову. Отдаю сыну бутылочку и, убедившись в том, что он держит её как следует, разворачиваюсь к его отцу.
Молча подхожу к нему вплотную и сознаюсь, глядя на него снизу вверх:
— Я вчера целовала другого мужчину.
— Что ты делала? — удивлённо спрашивает он.
Улыбаюсь, медленно обходя его вокруг.
Марат резко поворачивает голову, демонстрируя мне свой хмурый профиль.
— А ты что, оглох? — мурлычу я, обнимая его за талию со спины.
Прижимаясь к нему щекой и телом, закрывая от наслаждения глаза.
Я не хочу, чтобы он уходил…
Больше всего на свете я хочу, чтобы он остался.
Секунду просто чувствую его.
Твёрдость его мышц. Его дыхание. Удары его сердца.
Как давно это было…
С удовлетворением отмечаю, что он зол. Как же сладко злить его.
Он молчит, поэтому я продолжаю:
— Мне не понравилось…
Молчит.
Провожу ладонями по его груди, чувствуя каждую впадинку, крупные рёбра под стальным каркасом, плоский мускулистый живот.
Он такой сильный…
Моё тело наполняется желанием. Распутным удовольствием. Я знаю, на что это тело в кольце моих рук способно.
— Что скажешь? — спрашиваю, водя носом по тонкой шерсти, которая хранит его запах. Прямо между лапаток.
— Что ты хочешь услышать? — бросает он прохладно.
На самом деле, меня пронзило сладчайшее удовольствие от этого удивления в его голосе. Мне этого достаточно, поэтому пробираюсь под джемпер, касаясь тёплой кожи его живота.
Он вздрагивает.
Щекочу его прямо по краю пояса брюк.
Пробираюсь выше, скользя ладонями по груди. Под моими пальцами мягкие волоски. Моя грудь ноет и тяжелеет. Его дыхание тоже тяжелеет. Грудная клетка поднимается и опадает вместе с моими ладонями.
Упираюсь в его спину лбом и говорю:
— Теперь я хочу, чтобы ты ушёл.
— Вы пойдёте со мной… — хрипло заявляет Марат.
— Нет. Не пойдём. — Заверяю я, не спеша отстраняться.
— Чего ты хочешь? — Мрачно спрашивает он, глядя перед собой.
— Много чего… — легкомысленно отвечаю я.
— Не борись со мной, Мира, — чеканит Марат, убирая мои руки. — Мы оба знаем, кто победит.
— Это мой дом. — Напоминаю я, отстраняясь и делая шаг назад.
— Не на долго. — Обещает он грубо и идёт к двери.
Резко дёргает замок и выходит в коридор, не оглянувшись.
Вздыхаю, глядя на сына.
Он спокойно ест, следя за мной своими карими глазами.
Моё настроение резко идёт в гору.
Подхожу к люльке и воркую, ероша его волосики:
— Это твой папочка…кажется, ему прищемило хвост…