Меня это устраивает. Просто охрененно устраивает.
— Мира?.. — не сдержавшись, тянет Кемран, на самом деле, озадаченный тем же вопросом, что и я сам.
Вопросом её выбора одежды.
Но, он быстро давит любой интерес, наталкиваясь на мой ледяной взгляд.
Вот так, блять.
А он что думал, она появилась после взрыва сверхновой звезды и в результате смещения галактик? С резиновым счётом в банке? Такая до боли притягательная, тёплая и ничейная?
Я с тупой мужской гордостью вижу, как до него начинает доходить.
В этом городе всё самое лучшее принадлежит мне, даже то, что на первый взгляд выглядит обычным. И эта женщина, о которой он уже неделю собирает информацию, тоже моя. Она моя.
— Кемран… — бормочет Мира, косясь на меня. — Я помешала?..
Она пришла сюда, одетая, как сладкий пирог с клубничной начинкой, с нашим сынов подмышкой, Шагалом и своей собакой. То есть, прихватив всё самое ценное, включая себя саму. Пришла, бросив меня одного в постели, где повсюду был её запах. Без надежды, как бездомного пса.
Помешала ли она?
— Нисколько. — Усмехаюсь я.
Она снова смотрит на Кемрана, потом на меня, и молча кивает, направляясь к моему столу. Останавливается в сантиметре от меня и укладывает моего сына на мой рабочий стол. Возится с застёжкой его комбинезона, опустив голову.
Моя рука поднимается, я просто не в силах её остановить. Провожу пальцами по гладким снежным волосам, наблюдая за её лицом.
Чёрт…
Никто не должен это видеть…
Слишком много посторонних.
— Продолжим завтра. — Объявляю, бросив взгляд на Кемрана поверх её головы.
Он наблюдает за нами острым взглядом, и клянусь, если будет так смотреть, я его убью. Этот посыл он улавливает мгновенно. Кивает и уходит, глядя перед собой. Это движение привлекает внимание собаки, она заходится визгливым лаем, от которого Даур перестаёт плакать, выворачивая голову в своём капюшоне.
— Завтра ты будешь занят весь день. — Тихо сообщает Мира, подняв на меня глаза.
— В самом деле. — Хрипловато соглашаюсь я, опустив подбородок. Буду занят, это точно. — Как долго я буду занят? — решаю согласовать с ней своё расписание, раз уж мой секретарь всё ещё здесь.
В глазах моей жены загораются смешинки. Делая вид, будто прикидывает мои возможности, она пожимает плечом и говорит:
— Посмотрим.
Сегодня тридцать первое декабря.
Что ж…
— Продолжим шестого. — Громко итожу я.
Аид издаёт скептический смешок, направляясь к двери. По дороге он подхватывает локоть Тины и увлекает её за собой. Максут закрывает за ними дверь, оставляя меня один на один с моей семьёй и этой зубодробильной собакой.
Даур кряхтит, вращая карими глазами.
Мира подаётся вперёд и прижимается лбом к моему подбородку, положив руку мне на грудь. С доверчивостью, от которой у меня скручивает живот.
Сделав короткий вдох, прижимаю её к себе, обняв за талию и накрыв её руку своей. Она холодная и очень хрупкая. Обвожу большим пальцем тонкие кости и целую её висок.
— Ты можешь как-то её заткнуть? — спрашиваю, закрывая глаза.
Мира издаёт смешок и бормочет:
— Нет. А ты можешь выключить снег?
Улыбаюсь.
— Если ты снимешь это пальто.
Она смеётся.
Я, кажется, счастлив.
— В твоей квартире холодно, — замечает Мира, выпутываясь из моих рук.
— Я отрегулирую температуру, — обещаю, наблюдая за ней голодным взглядом.
Она делает шаг назад, чувственно улыбаясь, и берётся за первую пуговицу.
По моему хребту ползёт тепло, разгоняя кровь. Вторая пуговица, и клянусь, это самое эротичное из всего, что я видел в жизни. К тому моменту, как она расстёгивает последнюю пятую пуговицу у меня стоит, и мне почти плевать, что там на ней надето.
— Чёрт… — бормочу, проводя рукой по волосам, когда пальто падает к её ногам.
— Это ДольчеГаббана. — Поправляет Мира, крутясь вокруг своей оси.
— Ты права…замёрзнешь… — выдыхаю, когда она поворачивается спиной.
Блять.
— Оденься… — с болью в голосе хриплю я.
Она запрокидывает голову и смеётся. Женственным мягким смехом. Проводит ладонями по полупрозрачной ткани, расшитой стразами, и говорит, внезапно становясь серьёзной:
— Я люблю тебя.
— Я знаю… — бормочу, протягивая руку. — Иди ко мне.
— Что значит ты знаешь? — закатывает она глаза и сердито добавляет, положив руки на талию. — Ты просто неисправим…
В чём дело?
— Ладно, я не знаю. Так тебя устроит?
— Не устроит! — буркает она, подхватывая с пола пальто.