Общая статистика поступления в вузы
В этом контексте комментарий Уилла (десятиклассника из Джорджтауна, одного из моих помощников) выглядит совершенно логичным и обоснованным:
На дополнительные занятия нас, парней, всегда ходило пятеро. Пятеро парней среди девчонок. У меня полно приятелей, которые вполне могли бы пройти те же курсы, но они не хотят – им проще стать лучшими среди посредственностей. Они боятся соревноваться с девчонками, предпочитая оставаться неучами.
Мы обязаны исправить положение – ради мальчиков. Мы обязаны исправить положение – ради девочек, которые растут среди этих мальчиков. Даже если у вас не сын, а дочь, вы ведь не хотите, чтобы она мирилась с трусливыми, умственно неразвитыми, эмоционально ущербными, незрелыми юношами. Еще хуже, когда к чувству незащищенности у мальчика примешиваются заносчивость и высокомерие. В этом случае мы имеем дело с парнем, которому проще унижать девушек, нежели относиться к ним достойно. Он и ему подобные даже не сознают, насколько глупо они выглядят. Например, мальчиковое братство, «элита» – как они себя называют – Амхерстского колледжа (небольшой вуз на юге, где, как принято считать, подобное обычно и происходит) заказало к шашлычной вечеринке особые футболки с принтом: свинья, покуривая сигару, жарит на вертеле женщину – и подписью: «Жарим жирных с 1847 г.». Парни сами не поняли, чем так плохи футболки – им все объяснила студентка того же Амхерста Дана Блогер:
Они уподобили женщину скотине или, скорее, существу, которое даже ниже скотины, ведь она не просто заменила свинью на вертеле, а свинья сама ее жарит. Женщина тут воплощает кусок мяса – без мыслей, чувств и достоинства, без мнения. Гиперсексуализация ее тела увязывает жестокость с сексом, закрепляя таким образом понятие, что жестокость сексуальна, а сексуальность жестока. Я отнюдь не берусь утверждать, что подобный образ спровоцирует непосредственно насилие по отношению к какой-либо женщине, однако обесчеловечивание – первый шаг к оправданию насилия.
Авторы «свинячьей идеи» попытались отмазаться: мол, футболки они заказали «по пьяни» и никого не хотели обидеть [2] .
Я же просто повторю: два против восьми.
Ставки высоки для всех. Даже для парней, заказавших оскорбительные футболки.
В книге для девочек я просила читателей честно ответить на вопрос: не прикладываете ли лично вы руку к тому, чтобы усложнить жизнь девочек? Теперь я спрашиваю вас о том же, но по отношению к мальчикам. И хотя некоторые психологи и специалисты в области социального поведения вроде Билла Поллока, Джеймса Гарбарино, Леонарда Сакса, Майкла Гуриана, Майкла Томпсона, Джексона Катца, Дона Макферсона и Майкла Киммела проделали титаническую работу в исследовании по выявлению проблем мальчиков – давление их Мира на эмоциональное состояние по-прежнему в открытую не обсуждается. Общество не признает, что мальчики ведут изощренные игры, бои за власть, многих беспощадно унижают и среди них немало тех, кто стесняется собственного тела. Мы не замечаем, когда некоторые из мальчиков злоупотребляют своей силой и собирают союзников, толпу, для того чтобы властвовать над остальными. Нам очень трудно разглядеть, как наше собственное поведение по отношению к мальчикам запускает пагубные процессы с новой силой. Главный вопрос: когда это мальчики-мажоры, члены братства, которые в восемь лет наверняка подписывали открытки на День матери: «Мамочка, я тебя люблю!», превратились в таких сумасбродов? Догадывались ли родители, что их дети так очерствеют? Я уверена, что в амхерстском братстве нашлись ребята, которым идея с футболками пришлась не по душе, но они промолчали. Почему же?
ПОЧЕМУ БЭТМЕН НЕ УЛЫБАЕТСЯ
Вы наверняка не говорите своему сыну: «Если у тебя серьезная беда и ты призна́ешься, что расстроен и встревожен, мне будет за тебя стыдно, потому что ты растешь тряпкой». Однако по какой-то причине к юношескому возрасту почти у всех мальчиков так или иначе в голове формируется именно эта мысль. Откуда она? Ведь не внушают же им ее с детства!