Так продолжалось долго, дотемна. У эшелона зажгли костры. А когда работа была закончена, тут же у вагонов всех пленных расстреляли. Слышны были каждое слово, стоны раненых, крики и ругань убийц.
Наконец эшелон отошел, затихло, Лиза стала выбираться из болота. Тут встретился один из бойцов их отряда, он тоже пересидел в болоте все это время. Вдвоем пошли в лес, вскоре встретили еще одну женщину из своих, жену одного рабочего-бойца, бывшую сестрой в эшелоне. Втроем было уже легче. Настало утро, шли лесом, без дороги, голодные, направление знали приблизительно, держались подальше от линии.
Наконец им удалось окольными путями, чуть не на третий день блужданий, добраться благополучно до Лысьвы. Там оказался и Павлов с отрядом. Никто уж и не надеялся, что Лиза выберется невредимой.
За спасение денег и важных бумаг секретарю инспектора Уральского фронта Елизавете Николаевне Пылаевой командование фронтом объявило благодарность, которая и была опубликована в пермской советской газете».
Когда армия Колчака начала наконец спешно откатываться на восток, Лизе пришлось распрощаться с боевыми друзьями: ей предстоял далекий путь через всю разрушенную Россию в Донбасс. Здесь ее брат, Георгий Пылаев, служил в Красной Армии. Участник Октябрьского вооруженного восстания, он воевал впоследствии на Восточном фронте, был трижды ранен, награжден орденом Красного Знамени.
Добравшись с непомерными трудностями до Юзовки, Лиза помогает восстанавливать угольную промышленность. Работать приходилось в условиях, приближенных к боевым: отряды красноармейцев вели неустанную борьбу с бандами Махно, Золотого Зуба и других атаманов.
В 1922 году партия переводит Елизавету Пылаеву в Москву, в Главное электротехническое управление ВСНХ. Лиза и здесь остается верной себе: она читает лекции рабочим, ездит на строительство первых советских электростанций. Можно понять, какие чувства испытывала она, когда видела воочию, как задымила на все 5 тысяч киловатт Шатура, как встали от Каширы до Москвы деревянные опоры высоковольтной передачи. Отложив множество других важных дел, Россия становилась «родиной электричества». Уже претворялся в явь грандиозный замысел перекрытия Днепра, уже бородатые мужики забивали сваи в дно былинного Волхова. Электрификация страны была задачей в те дни грандиозной, этой задачей жила вся страна.
В эту пору Лиза, помимо ответственной работы в ВСНХ, несет еще и многотрудное бремя обязанностей депутата Рогожско-Симоновского райсовета, заканчивает рабфак.
Сохранилось свидетельство, выданное Лизе Институтом народного хозяйства имени Плеханова: она окончила «полный курс рабочего факультета» по техническому отделению и питому «…имеет право преимущественного поступления во все вузы республики без всяких проверочных испытаний». Вскоре Лиза уже занималась на подготовительном отделении Института красной профессуры.
Годы напряженного труда и лишений не могли пройти бесследно: здоровье Лизы были подорвано, она тяжело заболела. Привыкнув стойко переносить лишения, она слишком поздно согласилась на операцию. Усилия врачей оказались тщетными. 18 марта 1926 года, в день, когда в Москве работал VII съезд ВЛКСМ, перестало биться благородное сердце Елизаветы Пылаевой.
Лучшую оценку ее яркой жизни дала «Правда»:
«…Пылаева была дочерью революции в подлинном смысле этого слова. Она умела жить полной грудью… и вместе с тем умела не задумываясь бросаться в борьбу, ставя свою жизнь под риск, умела увлекать за собой и вдохновлять окружающую ее массу, внедрять в нее дух боевого задора, борьбы.
…Молодежи, и в особенности девушкам, нужно учиться у Пылаевой. Это как раз тот тип простых, жизнерадостных людей, все существо которых неотделимо от масс. Такими были женщины-коммунарки, умиравшие в 1871 году на парижских баррикадах. Таковыми должны быть русские коммунарки, ведущие за собой миллионные массы женщин, пробудившихся для строительства новой, социалистической жизни».
Их было тысячи и тысячи…
Имена одних, таких, как Елизавета Пылгева, надолго запечатлены в памяти народной. Другие остались безвестными, безымянными. Но и те, что увенчаны гласною славой, и те, что безымянны, одинаково дороги нам, их потомкам. Их уравняло бессмертие. Все глуше их голоса на стертых граммофонных дисках. Все желтее фотокарточки, с которых они — юные, дерзновенные — глядят в упор на нас. Они целиком, безраздельно отдали себя борьбе за революцию. А те, кто после всех нечеловеческих испытаний остался в живых, и доныне передают нам, молодым, заветы революции, музыки вечного обновления мира.
БОРИС ДЗНЕЛАДЗЕ
Март семнадцатого года. Тифлис. Медь оркестров, «Марсельеза». Лобзания. Восторги по поводу волшебной свободы…
В здании городской управы на Эриванской площади неторопливо, с большой помпой заседает конференция «Союза учащихся марксистов Закавказья». Тщательно отрепетированный «экспромт». Объединенная делегация тифлисской дворянской мужской гимназии и реального училища предлагает направить приветственный адрес высокочтимому ОЗАКОМу. Полностью — Особый Закавказский комитет, облеченный Временным правительством «всеми правами наместника».
Зачитать приветствие угодно самому председателю конференции. Его обрывает невысокий худощавый паренек Борис Дзнеладзе. Тонкое, к подбородку суженное лицо Бориса бледнее обычного.
— Опомнитесь! Отдайте себе отчет — кого вы собираетесь приветствовать?! Тех, с кем завтра нам неминуемо вступать в борьбу! Не забывайте — наша революция еще впереди!..
Смятение, шум, крики: «Долой, выведите его из зала!» Возгласы одобрения: «Браво, Борис!.. Ура большевикам!»
Инцидент обсуждается в высших сферах. «Отец кавказской демократии» Ной Николаевич Жордания с некоторой долей снисходительности:
— Борис Дзнеладзе? Помню, тихий мальчик-сирота. Наша кухарка в Озургетах зазывала его помочь выбить ковры, наколоть дров… С малых лет предоставлен себе. Заблудшая овца… При случае надо вразумить…
Будет случай, хотя и не так скоро. До того многое еще произойдет и в государственном устройстве Кавказа, и в борьбе политических партий, и в людских судьбах.
Разношерстный «Союз учащихся марксистов» продержится недолго. Тихо уйдет в небытие. Вместо него с сентября девятьсот семнадцатого года — «Организация молодых социалистов-интернационалистов «Спартак». Заслуженный, прямой предшественник комсомола Грузии и Армении. И два «внеклассовых, всенациональных» объединения грузинской и армянской молодежи.
На первом учредительном собрании «Спартака» в клубе на Авлабаре Дзнеладзе оглашает манифест:
«Ко всем тем, кому дороги интересы и будущее пролетариата… кому еще не вскружил голову шовинистический угар… «Спартак» обращается к вам, ко всем молодым борцам, призывая вас создать свои местные и общие организации и всегда и всюду горячо поддерживать революционное движение интернационального пролетариата… в особенности на Кавказе, где атмосфера пропитана национальной рознью. Здесь еще больше трудностей придется побороть интернационалистической молодежи, ее «Спартаку»…»
Оценка положения, довольно скоро подтвержденная жизнью. 26 мая 1918 года «Грузинский национальный совет» провозглашает отделение «независимой Грузинской республики» от Советской России. Во дворце бывшего царского наместника теперь полностью хозяйничают меньшевики. Туда, во дворец, и является Борис Дзнеладзе. Требует приема у самого Жордания.