Когда же кто-то из кимовцев отправлялся за границу нелегально, обязательно заходил к Саше посоветоваться. Он рассказывал, как лучше конспирироваться, особенно — чтобы не обнаружить незнание языка. В руководстве КИМа были его земляки — в Исполкоме с 1930 по 1934 год работал Семен Федоров, а председателем его до 1937 года был Василий Чемоданов.
Среди эпизодов деятельности Александра Косарева за рубежом есть несколько особенно ярких.
В сентябре 1933 года Косарев впервые оказался в Париже. Здесь был созван Всемирный конгресс молодежи против империалистической войны и фашизма. Около тысячи юношей и девушек собрались в столице Франции.
Организовал конгресс Всемирный комитет борьбы против империалистической войны и фашизма, во главе которого стоял Анри Барбюс. В повестку конгресса был включен доклад Александра Косарева о советской молодежи. Он же возглавлял маленькую делегацию Советского Союза из пяти человек. В нее вошли передовой рабочий с московского завода АМО Константин Тимофеев, незадолго до этого награжденный орденом Ленина, модельщица одного из ленинградских заводов Мария Зайцева, украинская колхозница Наталья Будниченко, рабочий и студент-заочник из Казани Хабибула Загидулин.
Члены делегации давно, как говорится, «сидели на чемоданах», а французских виз все не было. Только за три дня до начала работы конгресса в ЦК ВЛКСМ пришла долгожданная телеграмма: «После многократных просьб министерство согласилось дать визы, запросите их в посольстве и известите нас. Анри Барбюс». Поэтому в Париж они приехали за час до открытия конгресса, а во дворец Мютюалите, где он проходил, явились, когда вся тысяча участников была в сборе. Советскую делегацию сразу обступили, засыпали вопросами, тянулись пожать руки друзьям из новой России.
Косарев делал доклад на следующий день. Текст в переводе на три языка — французский, английский и немецкий — роздали делегатам. Но они все равно внимательно вслушивались в незнакомую русскую речь, следили за жестами и лицом Косарева. Многие делегаты впервые видели советского человека. Когда Александр закончил доклад, делегаты поднялись с мест и запели «Интернационал». Представитель Саарской области вручил советской делегации красное знамя — символ борьбы против фашизма.
Среди участников конгресса было более ста молодых социалистов. Буржуазные же газеты, в частности орган социалистов «Попюлер», обрушились на конгресс молодежи, именуя его «коммунистическим маневром», а участников — марионетками в руках русских коммунистов.
В ответ на эти враждебные выступления самые передовые из молодых социалистов решили устроить свое собрание и пригласили туда Александра Косарева — изложить точку зрения советской молодежи на проблемы борьбы против фашизма и империалистической войны.
Вот как рассказывает об этом событии переводчица русской делегации в Париже:
«Перед началом своего выступления Косарев сказал:
— Я буду говорить по-русски, а Тамара Мотылева переведет мою речь на один из иностранных языков — на французский, немецкий или английский, как вы хотите. А перевод на другие языки пусть идет параллельно, чтобы не терять времени, вы уже позаботьтесь об этом сами.
Участники собрания недовольно зашумели, а Пьер Тюротт, председатель собрания, вполголоса объяснил нам:
— Никто тут не возьмется переводить. Видите, какая накаленная атмосфера — у нас много внутренних разногласий, взаимного недоверия. Придется вам перевод на все три языка взять на себя.
На том и порешили. Косарев делал перерывы после каждой фразы и терпеливо ждал, пока я ее переведу на три языка. Кто знает, может быть, ему и кстати были эти перерывы: он внимательно наблюдал за аудиторией, за сменой ее настроений, обдумывал выражения, подыскивал аргументы. И по мере того, как он говорил, все более отчетливо ощущалось расслоение среди присутствующих — большинство принимало речь Косарева сочувственно, с доверием, а меньшинство продолжало злобствовать.
Общение оратора и слушателей становилось все более живым: Косареву задавали вопросы, возражали, и он каждый раз находил верный тон для ответа.
Женщина не первой молодости, сильно напудренная, с вычурной прической, назвавшаяся представительницей социалистической молодежи Марселя, несколько раз подавала недоброжелательные реплики: ей сильно не нравился ход собрания.
— Что скажут о нас те, кто послал нас сюда, — сокрушалась она, — когда узнают, что мы установили контакт с русскими коммунистами!
Косарев тут же парировал:
— Тем, кто в своих поступках руководствуется не убеждениями, а боязнью, «что про меня скажут», тем бы лучше заниматься домашним хозяйством, а не играть в политику.
Дама из Марселя побагровела, и куда только девалась ее чопорная благовоспитанность! Она завопила:
— Невежа! Идиот!
Но большинство собравшихся встретили слова Косарева одобрительным смехом и аплодисментами.
Косарев одержал явную моральную победу. После собрания многие подходили к нему — пожать руку, получить автограф, поговорить. Ему задавали вопросы еще и еще, и он с готовностью отвечал. Он вышел из зала обессиленный, но довольный. Мне он сказал только:
— Ну и досталось тебе сегодня!
После конгресса мы оставались в Париже еще пять дней. Мы проделали все то, что полагается проделать тем, кто видит Париж в первый раз: поднялись на Эйфелеву башню, постояли в Лувре перед Джокондой, погуляли по дорожкам Версальского парка, осмотрели Нотр-Дам. А по вечерам встречались с парижскими рабочими в коммунистических мэриях Иври, Сен-Дени, Альфорвилль или сидели в маленьких ресторанчиках и кафе с французскими товарищами — руководителями коммунистического юношеского движения. Неистощимо бодрый, всегда немного насмешливый Раймон Гюйо рассказывал о боевых делах французского комсомола, обаятельная Жанетта Вермерш пела задорные песенки — иногда мы даже неумело пытались подтягивать ей. Все это было радостно и вдохновляюще, все это запомнилось надолго.
Но самым ярким впечатлением от той давней поездки в Париж осталось для меня собрание молодых социалистов и речь Косарева, сумевшего — не ораторскими эффектами, а силой логики и партийной страстности — рассеять туман предубеждения, привлечь новых борцов на сторону антифашистского дела, завоевать нашей стране новых друзей».
В апреле 1935 года Косарев снова оказался в Париже — он возглавлял делегацию советской молодежи на Международной юношеской антивоенной конференции.
В связи с созывом Всемирного конгресса мира в Брюсселе в сентябре 1936 года во многих странах были созданы комитеты движения за мир.
В СССР в такой комитет от комсомола вошел А. В. Косарев.
В эти же дни в Женеве проходил Всемирный юношеский конгресс борьбы за мир. И здесь выступление руководителя советской молодежи Александра Косарева было одним из центральных, тоже вызвало бурную реакцию.
Один из представителей религиозных организаций потребовал копию проекта Советской Конституции, чтобы собственными глазами увидеть пункт о гарантии свободы совести в СССР. Получив документ, делегат вынужден был публично просить извинения у Косарева и у всего конгресса «за то, что позволил себе усомниться в правильности утверждения о свободе совести в СССР».