При этих словах я воздел свои руки вверх, и развёл их далеко в стороны, обратив лицо к небу. Вместо неба мой взгляд упёрся в низкий потолок глиняного дома. Тяжело вздохнув, я, с видимым усилием, вернулся обратно.
– Эх, – показательно вздохнул я ещё раз. Скупая мужская слеза скатилась по моему, изрезанному шрамами, лицу. Ткнуло острой болью раненая тесаком полковника левая рука. А кругом одни предатели! Убить меня хотели сволочи… Да? Да?! Да???Последнее «да» я уже громко кричал.
– Убить хотели короля своего!!! Я – потомок египетских фараонов. А меня убить! Да не один раз! А вот, хрен вам!
Моя огромная лапа сложилась в большой кукиш и показала его купцам.
Я вскочил со своего места и, вытащив из-за пояса медный хопеш, хватил им по деревянной скамейке для почётных гостей. Скамейка разлетелась вдребезги, брызнув в стороны деревянной щепой.
Горящим яростью взором, я окинул присмиревшие ряды торговцев, заставив их невольно поёжиться, и начал молиться. Окружающие меня воины клацнули затворами винтовок. Палач, скромно стоявший в уголке, самом тёмном из имеющихся, нервно облизал языком тонкие сухие губы, примериваясь, какие казни будут уготованы этим купцам.
– И вот, – патетически вскинув руки вверх, взметнув при этом тонкое и широкое одеяние, произнёс я, – и что я вижу?
– А вижу я чёрррную неблагодарность. И это тогда, когда я решил избавить арабских купцов от всех налогов на целый год, в обмен на их возможную помощь и сотрудничество, в деле налаживания торговли и привлечения новых покупателей и продавцов.
– Мои склады ломятся от слоновой кости, каучука, ценных пород древесины, шкур редких животных и редких тканей. И что?
– Золото плавает в моих реках, но некому его добывать. Алмазы прячутся в моих землях, но некому их найти. Изумруды валяются на горных кручах. Рубины сверкают изломанными гранями между корней деревьев, в диких джунглях, но некому найти их и принести мне, получив за это мою благодарность и деньги. Некому вывезти всё это, с моего ведома, и выгодно продать другим народам. Некому собирать пошлину и платить налоги. Некому их собирать. Я – несчастный король, с несчастными подданными. Горе мне!
И я со злостью пнул валявшуюся подушку, отфутболив её в дальний угол.
– Мне нужны деньги, деньги, деньги.
– Для чего? Для гарема, думаете? Нет! Для роскоши? Нет! Для власти? Да!!! Для безграничной власти! Для самой безграничной власти, от океана до океана. От Алжира до Капской колонии. От Монровии до Момбасы, от Каира до Кейптауна, ну и так далее.
– Скоро мои чёрные легионы будут топтать своими деревянными сандалиями все просторы нашего необъятного континента, выполняя мою волю. Не верите? Смотрите туда – и я указал в сторону выхода, за которым находилась улица, с марширующими по ней моими многочисленными войсками, направляющимися на полигон.
– Я привлеку всех, кого только найду. Я приползу на коленях к русскому царю и немецкому кайзеру и попрошу у них офицеров и оружия. Да! Попрошу, но добьюсь того, чего хочу. А тот, кто мне помешает в этом, рассыплется в пыль у моих ног, чтобы остаться, всего лишь, грязью на моих сандалиях.
– Мне нужно оружие, много оружия. Тот, кто обеспечит мне его приток, а также, покупку того, чего я захочу, получит право беспошлинной торговли, ровно на три года, да и потом не будет забыт. Я разобью французов и англичан, смету всех, кто стоит на пути к вершине моей власти, ВСЕЕЕХ – заорал я в избытке чувств.
– И никто, вы слышите, НИКТО не помешает мне!
Говорил я по-арабски, в кратчайшее время, выучив этот язык, а стресс и смертельная опасность изрядно помогли мне в этом трудном деле.
Арабы притихли, как заворожённые, пристально глядя мне в лицо и покачиваясь, войдя в резонанс с моей яростью и жаждой власти. Толстые, жирные семена моего тщеславия упали на благодатную почву их жажды наживы, желания получить свой лучик славы, от солнца щедрости могучего правителя.
– Вы думаете, дервиши победят англичан? Нет, пророчествую в этом, – и я стал покачиваться, будто бы в трансе, произнося при этом слова слегка нараспев, будто мурлыкая, как кот, на арабском языке.
«Пройдет полгода и ещё декада, и Омдурман падёт. И тот, кто с силой туда войдёт, из мавзолея выкинет „Махди“ и, надругавшись, покорит, на веки вечные, сражавшихся людей. Лишь только Мамба может их спасти. Лишь только Мамба, если только… к нему во сне придёт Махди».