Остальное население либо перекочевало, либо бежало в другие районы Африки. И плодородные земли, в дельте Белого Нила, опустели, на них – то Мамба и планировал расселить прибывших, заодно, сделать, с их помощью, реку судоходной, надеясь на преданность этих людей. В будущем, остальных прибывающих переселенцев планировалось расселять в излучине, между Белым и Голубым Нилом.
Долгожданная встреча Луиша с Мамбой оказалась душещипательной. Как только он вошёл под низкие своды глиняного здания, в котором обосновался чёрный король, то сразу оказался заключён в могучие объятия. Вошедшая следом за мужем Мария, с двумя маленькими дочками, вторую она родила в пути, не смогла сдержать слёз радости.
Пара капель непрошеной влаги скатилась с лица Луиша, но он быстро смахнул их рукой, чтобы Мамба не обвинил его в мягкости. Сам же Мамба был доволен, как слон, увидевший зелёную молодую травку.
Его изуродованное шрамами лицо, к которым, за это время, добавились ещё несколько, собралось в морщинки и лучилось добротой, чего раньше Луиш в нём совсем не замечал. Впрочем, эта доброта касалась только его и Марии, к остальным она не относилась, ни в коей мере.
– Друг, как я тебя ждал, – пробасил Мамба, – а тут, понимаешь, хотели меня убить. Пойдём, покажу кто.
Сказать, что Луиш был шокирован, это значит, ничего не сказать. Выслушав очередную историю вождя о том, как на него покушались, посмотрев в безжизненные глаза Момо и увидев пленённого Вествуда, который, казалось, мало что соображал, Луиш ужаснулся.
Это уже выходило за все мыслимые и немыслимые рамки. Он слишком много времени провел вдали от Мамбы и уже отвык от того бешеного ритма жизни, в котором тот находился.
Вокруг Мамбы постоянно происходили какие-то события, он прямо купался в них. К сожалению, радостных мгновений среди них, практически, и не было. Особенно удручало Луиша отсутствие рядом с Мамбой достойной его женщины, а по сути, рядом с ним, вообще, не было никакой женщины.
Приходящие наложницы снимали накопившееся напряжение, но на этом всё и заканчивалось. Король был весь в делах, тревогах и заботах. Но, как-то раз, глубокой ночью, когда все уже спали, Мамба рассказал, что его всё-таки гложет.
– Понимаешь Луиш. Я одинок. Тише, друг, – прервал он вскинувшегося было к нему Луиша, – я знаю, что ты скажешь. Что вокруг много женщин, красивых и разных, и до неприличия безобразных. И есть, даже, белые женщины. Ты, наверняка, вспомнил ту девушку, которая воспитывает моих дочерей и учит их французскому. Не горячись, выслушай меня.
– Я многое знаю, мрак веков открыт передо мною. Я иду к великой цели, но тропа, по которой я иду, ещё не превратилась в широкую дорогу, и боюсь, так никогда и не превратится. Тому есть причины. Мы слабы, а мой народ дик, ленив и не имеет ни письменной культуры, ни какой-либо другой, они только-только вышли из родоплеменного строя, а некоторые племена, так до сих пор и не вышли.
– Почему арабы и другие кочевые племена победили? А потому, что у них уже образовалось феодальное общество. Вот мы ничего и не можем противопоставить вам, европейцам, так же, как и арабы, потому что у вас уже возник и торжествует капитализм и технический прогресс.
– А мои подданные, до сих пор, ещё в каменном веке и ничего не хотят, кроме как есть, пить, размножаться, и изредка работать, чтобы было что есть, пить, и были силы размножаться.
– Самая главная штука, что я в душе и сам европеец, да и азиат, в принципе тоже, и поэтому, всё прекрасно понимаю, потому и делаю на шаг больше, чем мои явные и тайные противники. Но, дело даже не в этом. Дело в том, что я боюсь, что снова потеряю женщину, которая будет рядом со мной. И это, поверь… невыносимо. Я не прощу себе потерю человека, которого полюбил, а другого я не хочу.
– Ну и, если честно, то моё сердце закрыто, и я просто не вижу никого возле себя. Единственный выход, это династический брак. Поэтому, поезжай, мой друг, как только сможешь, в Адис-Абебу. Мне уже два раза предлагали одну из их благородных девиц, некую Хайдди Селассие. Поезжай, посмотри, что она из себя представляет. А если не подходит она мне, то присмотри для меня другую, я верю и не обижу тебя.
– Ладно, ладно, я вижу, что ты разгневан. Не горячись, друг. Я пошутил. Мой дом всегда будет твоим домом, даже если я стану императором всей Африки. У тебя тоже родились дочери. Наверное, это судьба! Но, всё-таки, для тебя ещё не всё потеряно, Луиш, надо стараться…
И он громко, во все лёгкие, рассмеялся, над, так и не сумевшим вставить хоть одно слово, Луишем. Отсмеявшись, он обнял Луиша и снова спросил его.