Звук тамтамов нарастал и вытянувшиеся в цепочку загонщики, стали гнать зверя на меня. Носорог выпучив свои подслеповатые глазки посмотрел на них, а потом зашевелив ушами пренебрежительно фыркнул и нехотя поплёлся в противоположную от загонщиков сторону.
Через некоторое время он вышел на дистанцию моего прицельного выстрела. Уперев приклад ружья в плечо, я тщательно прицелился носорогу в глаз и задержав дыхание нажал спусковой крючок. Грянул выстрел, но в этот самый момент, белый носорог махнул головой отгоняя от себя присосавшегося овода и пуля не попала ему в глаз.
Чиркнув по его морде, она разрезала ему кожу и ударив в толстую кость, вызвала лишь лёгкую контузию. Носорог взревел и повернул голову в ту сторону, где стоял я.
Форс-мажор! Мои руки задрожали, когда я откидывал затвор в сторону и выцарапывал лихорадочно пустую гильзу из патронника, тот никак не хотел выцарапываться. Наконец, я выкинул его оттуда и вытащив из сумки на поясе следующий патрон, вложил его в патронную коробку и пропихнул дальше в ствол своим большим пальцем.
Всё это время, я не смотрел в сторону носорога, а подняв глаза, обомлел. Прямо на меня неслась огромная туша зверя. Счёт пошёл на секунды. Вскинув, опять винтовку к плечу, я быстро прицелился и выстрелил.
По закону подлости, кто не знает, это один из трёх законов Мерфи, пуля попала носорогу в бровь, окончательно залив кровью его глаз, а может и выбив его осколками пули, но до мозга, она не добралась, и носорог, лишь на секунду притормозив, снова взревел и бросился на меня.
Схватив винтовку, я пулей взлетел на дерево, ну не взлетел, а забежал, цепляясь за ствол своими руками и заскорузлыми пальцами ног. Мои воины, которые охраняли меня от покушений, бросились в разные стороны, как мыши, стараясь спрятаться в траве.
Носорог с ходу врезался в дерево, а потом ударил его ещё и рогом. Я еле успел повесить винтовку за ремень на одну из веток, как свалился с него, как переспевшая груша, не успев зацепиться за ветки.
– Нет, – послышался откуда-то женский крик и в толстую шкуру носорога, полетели одна за другой стрелы, а потом и дротики. Я свалился с дерева на землю, но благодаря неожиданной помощи уцелел, носорог, не смог меня сразу увидеть, а почувствовал своей шкурой меткие выстрелы и обернулся в ту сторону.
Два молодых воина, кинув все свои отравленные дротики и увидев, что с ними носорог стал похож на дикобраза, но дикобраза живого, бросились бежать в разные стороны. Женщина, которая кричала, а это была Нбенге, осталась одна бесстрашно посылая одну за другой отравленные стрелы в носорога. По счастью у ней закончились стрелы раньше, чем зверь успел до неё добежать.
И отстрелявшись в него, она тоже попыталась сбежать, но не успела. Носорог мотнул своей башкой увенчанной огромным костяным рогом и хрупкое девичье тело отбросило в сторону.
Я только стал подниматься с земли, как увидел всю картину. Девчонка была всё-таки дорога мне, а её самоотверженный поступок, внёс в мою душу растерянность, которая не стала жить долго в моей душе, а почти мгновенно переросла в ярость.
Винтовка осталась на дереве, а возле него валялось, позабытое мною в суматохе копьё с отравленным лезвием. Вне себя от бешенства я схватил его и побежал на носорога, выставив его перед собой.
Бежать было недалеко и пока носорог, пытался найти в густой траве Нбенге, чтобы добить её, я уже оказался сзади него. Я не стал прятаться, или тыкать копьём в его толстый зад. Либо, ударять им в его брюхо и так утыканное стрелами и дротиками, что хоть и внесли свою лепту, но настолько малую, что не смогли его ещё до сих пор свалить.
Я сразу двинулся к его голове. Заметив движение сбоку, он стал разворачиваться ко мне, но уже несколько замедленно, видно яд, понемногу стал на него действовать. Подскочив к нему вплотную, я ударил изо всей силы копьём ему в шею и сразу отскочил, а остро отточенное лезвие обильно смазанное ядом, пробило толстую шкуру и разорвала ему одну из артерий.
Хлынула кровь, а яд стал распространяться вместе с кровью по всему его телу. Пока носорог ещё был живой, я бегал вокруг него, нанося ему удары копьём со всех сторон.
Наконец яд стал действовать и движения носорога все больше стали замедляться, пока у него не подкосились передние ноги и он не рухнул на колени. И так и остался на них стоять, громко и уже не грозно урча, пока его вес не стал, действовать против него самого же.