Главный вождь, не вмешивался в мои дела и не пытался занять мою территорию, заняв нейтралитет. Я, не интересовался, чем это было вызвано. Хотя, конечно, надо было бы. Я был занят, самым важным сейчас, а именно: – ковал свою личную армию, не жалея ни сил, ни средств.
Ну, средств, положим у меня было немного, но были. Наладив торговлю, я получал многие вещи, кроме огнестрельного оружия и боеприпасов. Мне правда и особо предложить было нечего.
Добывали мы в основном шкуры диких зверей проживавших в саванне, устраивая на них облавы. Ловили детёнышей гепардов и леопардов, даже слонёнка, как-то поймали для Берлинского зоопарка и переправили его дальше в Камерун. Это, что касается вещей нужных для европейцев.
Для местных племён, мои ремесленники создавали произведения искусства из дорогих пород дерева, вытачивая деревянных идолов и посуду. Гончары, создавали кувшины и миски, всякие расписные чашки и ложки.
Ложки были, чисто моей затеей. Сделанные из твёрдых пород дерева, они были разные и большие и маленькие. Обожжённые на огне, покрытые растительными красками и вытяжками из глины, они радовали, совершенно безумной расцветкой.
На очереди был самогонный аппарат, но мне, всё никак не удавалось вспомнить его конструкцию, да и материалов, для его изготовления, у меня не было.
Кроме этого, я наладил с помощью своих ремесленников изготовление отличных щитов, поставленное практически на поток. Меняли мы и продовольственные излишки, которые благодаря моим скромным познаниям в животноводстве, в частности в ветеринарии и сельском хозяйстве принесли нужный эффект, но слабый.
Больше предложить мне было нечего. Зато с территории вокруг озера Чад, мы стали получать пищевую соль, которую использовали для заваливания мяса и его копчения.
На этом, мои успехи закончились, а тучи продолжали сгущаться. Изредка мне приносили красивые мелкие камешки, в которых, я узнавал изумруды и алмазы, но что с ними делать, я не знал, хотя продолжал их искать и собирать, настраивая на их поиск своих поданных.
Наверно, можно было выйти на немцев, что сидели в Камеруне, или бельгийцев, что захватили Конго, были ещё англичане, которые находились в Судане, контролируя совместно с египетскими войсками все его крупные города. Ещё были португальцы и нищие оборванцы, громко именующие себя исследователями Африки и прочие авантюристы, что изредка появлялись на просторах континента и также быстро терялись на его необъятных просторах.
Но если бы они обнаружили, что на моей территории, а точнее на территории, что примыкала непосредственно к моей, есть залежи драгоценных камней, как сюда, сразу бы кинулся поток солдат удачи и войск, собранных корпорациями, для извлечения прибыли.
Так что на фиг, на фиг. Надо было действовать тоньше, но пока, я не видел, как. Так что, моя деревня, не имевшая даже названия. А сейчас превратившаяся почти в город, пока была такой же нищей, как и большинство остальных больших и малых селений, за исключением тех, где вовсю развернулись белые люди, добывая богатства чёрной Африки.
В Южном Судане, были золотые россыпи. Со всеми вытекающими, для них же последствиями. Но вскоре события сгустились и для меня, когда прошло три года, как я очутился в Африке в своём нынешнем теле. Сейчас мне было двадцать пять, и у меня было пятьсот человек воинов, разбитых на полусотни.
Были, почти постоянные женщины и Нбенге, которая наконец стала входить в девическую пору и стала расцветать, как женщина. Со жгучей ненавистью в шоколадных глазах, провожала она каждую новую пассию, желавшую разделить со мною постель.
Когда она смотрела на меня, то в её глазах, я видел, только осуждение и обиду. Никого к себе, она не подпускала, что было в местных условиях, ненормальным. Но после того, как один из чересчур наглых женихов, устав её уламывать на секс обычным способом, решил воспользоваться своей силой и заставить её. Она дала ему такой бешеный отпор, что чуть не убила его, и сбежала ко мне.
Я, как раз занимался воинами, когда ко мне подбежала, заплаканная Нбенге с разорванной кокетливой соломенной юбкой и синяками, которые отливали желтизной на её чёрной коже. Мне даже, не пришлось её спрашивать. Глянув на неё один только раз, я всё понял и рассвирепев, взял её за руку и побежал вместе с ней, искать наглого и безнравственного мудака.