Дверь распахнулась.
В комнату вошел Адольф Гитлер, фюрер и главнокомандующий Вооруженными силами. Он был в военной шинели, которую даже за то короткое время, что Гитлер шел от машины до порога, успели облепить снежинки. А на фуражке красовался немецкий орел, сжимавший в когтях свастику.
Стоя на пороге, фюрер мрачно обозревал зал заседаний. Борман помог ему снять шинель и фуражку. Пресловутая челка упала на лоб, сверкающие глаза уставились на Кейтеля.
«О Господи, — подумал фельдмаршал, — он не в духе!»
Гитлер приблизился размашистым шагом к столу и принял свою излюбленную позу: заложил руки за спину и в полумраке склонился над картой. Целую минуту он не произносил ни слова. Борман замер, скрывая нервную дрожь. Потом Гитлер внезапно нарушил молчание:
— Доложите мне ситуацию… и поподробней!
Он пролаял эту команду с явным австрийским акцентом, от которого так и не сумел избавиться. Молча слушая доклад Йодля, фюрер глядел по-прежнему мрачно… впрочем, при таком тусклом освещении его фигура казалась всего лишь неподвижным силуэтом. Когда генерал отрапортовал, фюрер обвел глазами комнату.
И заявил резким тоном:
— Полет из Смоленска был крайне утомительным. Завтра в полдень всем явиться на совещание! Я сообщу вам подробности нашего нового безотлагательного наступления на Красную Армию…
Когда он выходил из комнаты, Борман попытался его проводить, но Гитлер отмахнулся от рейхслейтера. Борман не выдал своих чувств, хотя на самом деле был потрясен и раздосадован.
Чтобы объяснить эти невероятные события, случившиеся 14 марта 1943 года в Волчьем Логове, нам необходимо вернуться назад на четыре дня… а затем на пять лет, в 1938 год, в золотое времечко…
Глава 4
10 марта 1943 года. За стенами Бергхофа, примостившегося на вершине горы Оберзальцберг, на бывшей границе Германии и Австрии, метель намела сугробы… стоял мороз и жуткая, давящая тишина…
Однако в большом зале, в личных покоях Гитлера, было не так тихо. Там, в пустой комнате, увешанной зеркалами, разыгрывалась кошмарная сцена. Зеркала висели под разными углами, чтобы человек, лицедействовавший тут, мог оценить, какое он производит впечатление.
Одетый в военную шинель, в точности копировавшую шинель Гитлера, Хайнц Куби держал речь… перед самим собой, ибо другой аудитории у него не было. Визжа, вопя и стараясь, чтобы получилось еще громче, он яростно жестикулировал. Правая рука резко, выразительно взметнулась вперед. На лоб упала прядь темных волос.
— Я больше не намерен терпеть эту проклятую свинью Бенеша! — орал он. — Бенеш распинает Германию в Судетах. А я распну его!..
Маленькие усики злобно ощетинились, когда оратор угрожающе поднял кулаки. Взвинчивая себя, Куби, однако же, успевал внимательно изучать лица семерых Гитлеров, отражавшиеся в зеркалах. Он смотрел на свой профиль справа, слева, оглядывал свои плечи сзади…
В кинозале, расположенном в подвале Бергхофа, Куби часами изучал кинопленки, на которых Гитлер произносил речи и посещал различные мероприятия. Эти фильмы ему поставлял Мартин Борман.
Профессиональный актер, Куби подмечал все характерные жесты Гитлера, вплоть до того, как тот странно подергивал правым плечом, одновременно слегка опуская левое. От Куби не укрылось, что есть два разных Адольфа Гитлера. Один — скромный, застенчивый человек, который робко улыбался, разговаривал с собеседниками уважительно и был очень обаятелен. Другой же, тот, кого Куби сейчас изображал, обладал демонической энергией и гипнотизировал многотысячные толпы.
Кроме того, Куби часами слушал пластинки с записями голоса фюрера. Он проигрывал их еще и еще раз, пока не усвоил каждую интонацию. Теперь, озираясь в таинственном кольце зеркал, Куби принялся поднимать правую руку, одновременно вскидывая голову — этот хорошо знакомый жест фюрер делал, достигая в своей речи кульминационного момента.
Отражения завертелись, голос сорвался на маниакальный визг. Кошмар достиг своего апогея.
— Бенеш — кровавый убийца! Он по колено в крови наших немецких братьев и…
В зеркалах появилось еще одно отражение… лицо миловидной блондинки. Глядя на столько ее отражений, сразу становилось понятно, что хорошенькая головка не особенно отягчена мыслями. Пока фюрер торчал в Волчьем Логове, она безвылазно сидела в Бергхофе, и ей было скучно, скучно, СКУЧНО!
Она обожала танцы, а что касается чтения, то предпочитала то, что не требует большого умственного напряжения… скажем, журналы мод. Девушка помахала рукой. Куби нахмурился и оборвал речь. Зная, что он ненавидит, когда его перебивают — а Куби с Гитлером были похожи не только внешне, но и по характеру, — она умильно попросила: