— Подполковник авиации Ян Линдсей отправился на Мальту, чтобы получить разрешение на полет в Германию… для встречи с Гитлером! Только не спрашивай меня, зачем ему приспичило с ним встречаться… Я и сам не знаю!
— Но все равно, как бы там ни было, ты, по-моему, ужасно рад, что вернулся домой. Так что давай выпьем на дорожку. Двойной виски каждому!
Телфорд подождал, пока бармен принесет еще два стакана и отойдет в сторону. Голова его вдруг ненадолго прояснилась… так бывает при алкогольном опьянении. В бар входили люди, поэтому он понизил голос. Уэлби склонился к нему, чтобы лучше слышать.
— Я не должен был тебе этого рассказывать, Тим. Я тебе доверяю, но одно слово — и меня вытурят… а может, и того хуже…
— Да, за разглашение служебной тайны, приятель…
Бестактность Уэлби поразила Телфорда.
— Но мы с тобой оба давали подписку, — продолжал Уэлби, — так что теперь оба повязаны. Ни один из нас не припомнит завтра ни слова, а раз так, то нам нечего опасаться…
— Здорово мы с тобой набрались, да? Ладно, пора по домам.
Уэлби подошел к бармену, чтобы расплатиться, а Телфорд осторожно выбрался из помещения и сел в машину. Хозяин заведения обратил внимание на то, что Уэлби совершенно трезв: Тим тщательно пересчитал деньги.
Через два дня Тим Уэлби отправился на двое суток в Лондон, на Рейдер-стрит, чтобы посоветоваться со своим начальником по поводу заграничного агента: Уэлби подозревал, что тот «гонит туфту», лишь бы оправдать свое существование. В десять часов вечера он шел один по Джермин-стрит.
Джермин-стрит хороша тем, что это идеально прямая улица. Никто не сможет незаметно пойти за тобой, особенно в десять вечера, да еще в военное время, когда на улицах так мало народу.
Незадолго до этого Уэлби очень коротко поговорил по телефону из автомата на станции метро «Пикадилли».
Он остановился, прикуривая, и незаметно оглянулся, сделав вид, что глазеет на витрину. Темный переулок был пуст.
Уэлби опять не спеша двинулся вперед, почти миновал вход в магазин… Но вдруг резко метнулся в сторону и исчез в дверном проеме. За секунду до этого он был на улице и — раз! — испарился. Иосиф Савицкий, невысокий, коренастый мужчина в темном пальто и мягкой фетровой шляпе, заговорил первым:
— Такие незапланированные встречи крайне опасны! Надеюсь, риск хотя бы оправдан?
— Успокойтесь. Или вы мне доверяете, или нет…
— Вы же видите, я пришел…
— Тогда слушайте!
Обычно застенчивый, Уэлби резко переменился. Он приосанился, в его тоне появились властные нотки. Без единой запинки Уэлби выпалил:
— Десятого марта подполковник авиации Ян Линдсей прилетел в штаб-квартиру союзных войск в Алжире. Оттуда он отправился один в Германию, чтобы встретиться с Гитлером…
— Вы уверены? — Мужчина, говоривший по-английски басом, с явным акцентом, был потрясен.
Уэлби произнес еще отрывистей:
— Я не имею обыкновения сообщать непроверенные сведения. И не спрашивайте о моем источнике. Он вполне надежен.
— Это ведь миссия мира, да? — Толстомордый коротышка скорее не спрашивал, а утверждал.
— Не играйте со мной в эти игры, — еще резче сказал Уэлби и посмотрел на светящуюся секундную стрелку на циферблате своих часов. — Я понятия не имею, зачем они прислали Линдсея. Лучше добавьте в своем донесении, что он племянник герцога Дункейта. Герцог был до войны одним из заправил Англо-Немецкого клуба. Я это знаю наверняка. Я ведь тоже туда был вхож. Ладно, мне пора. До свидания…
Савицкий не успел опомниться, а Уэлби уже вышел на улицу и, засунув руки в карманы пальто, побрел вперед. Дойдя до ближайшего перекрестка, он повернул за угол и торопливо пошел по улице герцога Йоркского по направлению к площади Сент-Джеймс. Если даже за ним и следили, теперь его преследователям нужно было бы проявить недюжинную расторопность, чтобы определить, куда он направляется. (А направлялся он на Райдер-стрит.) На всякий случай Уэлби обошел вокруг квартала.
Иосиф Савицкий притаился в темном дверном проеме. Они давно договорились, что он ждет пять минут и только потом выходит на улицу. Когда пять минут истекли, Савицкий опрометью помчался прочь. Он специально выбирал места, чтобы никто не мог незаметно «сесть ему на хвост». Лишь к полуночи он добрался до советского посольства.
Советский агент, официально занимавший пост торгового атташе, направился прямиком в свой кабинет, запер дверь, включил неяркую настольную лампу и достал из сейфа одноразовый шифровальный блокнот. Составляя депешу, он даже вспотел, хотя глубокой ночью в марте в его кабинете было совсем нежарко.