Не беспокойтесь… при подъезде к Волчьему Логову будет еще два таких КПП…
Ян Линдсей не беспокоился. Он онемел от ужаса.
Глава 9
Адъютант по фамилии Гюнше провел Линдсея через три контрольно-пропускных пункта. Перед тем, как сесть в «мерседес», англичанин снял летную куртку и остался в форме королевских ВВС. Он был заинтригован, увидев, что солдаты на пропускном пункте не проявляют к нему враждебности, а глазеют даже с любопытством. Он также заметил, что хотя Гюнше все знали в лицо, он тем не менее тоже предъявлял пропуск с фотографией.
— Охрана здесь что надо, — сказал Линдсей, когда немец после третьей проверки вновь завел машину.
— Даже Кейтель и Йодль вынуждены показывать свои спецпропуска, — откликнулся Гюнше. — Единственное исключение составляет сам фюрер…
Дорога с аэродрома оказалась довольно унылой: с обеих сторон ее обступал сосновый бор, от которого исходили влажные испарения — началась оттепель. Меж деревьев змеился туман; казалось, за стволами притаилась целая армия призраков, и Линдсей еще острее почувствовал гнетущую тяжесть одиночества. Добравшись до Волчьего Логова, Линдсей был поражен примитивной бедностью окружающего.
Въехав на территорию, огороженную колючей проволокой, машина очутилась среди одноэтажных домиков, которые, похоже, были построены за одну ночь. Это напомнило Линдсею временный армейский лагерь. В Волчьем Логове явно обращали серьезное внимание на маскировку.
Как и на Рангсдорфском аэродроме, крыши домов были искусно скрыты под маскировочной сеткой и плющом. Стены разрисованы коричневой и зеленой краской. Гюнше повернулся к Линдсею и указал ему на здание, к которому они в тот момент подъезжали…
— Это «Охотничий домик». Все военные советы проводятся либо тут, либо в бункере фюрера. Вон в том доме обитает фельдмаршал Кейтель, а в том — Йодль. Борман живет на отшибе. А вот и он. Легок на помине…
Низенький, тучный человек в нацистской форме вышел из дверей «Охотничьего домика» и почтительно посторонился. Вслед за ним появился кто-то другой, он был одет точно так же, как и Борман. Линдсей на секунду замер, но усилием воли заставил себя расслабиться. Коротышка встал возле своего хозяина, и Линдсей с удивлением отметил про себя, что Борман едва доходит Гитлеру до плеча.
Борман увидел Линдсея и что-то сказал фюреру, указывая на англичанина, который подходил к нему вместе с Гюнше.
— Он объясняет ему, кто я, — подумал Линдсей. — Странно!
И тут же, подражая адъютанту, вскинул вверх правую руку и безмолвно застыл. Они с Гюнше сделали это одновременно.
— Хайль Гитлер!
Фюрер мрачно кивнул. Но потом его лицо вдруг преобразилось. Линдсей как опытный актер смог оценить это по достоинству.
Суровость Гитлера вмиг исчезла, он протянул Линдсею руку и сердечно с ним поздоровался. Его улыбка был обворожительной, не аффектированной или снисходительной, а искренне дружелюбной. И говорил Гитлер с Линдсеем, словно со старым другом, к которому питал самые добрые чувства.
— Прошу пожаловать в мое скромное жилище, герр подполковник. Я заранее предвкушаю нашу долгую, приятную беседу. Перед войной вы были одним из немногих англичан, кто действительно понимал мои намерения. А теперь, пожалуйста, извините меня. Я очень утомился и хочу отдохнуть.
Когда фюрер удалился, а из «Охотничьего домика» вышли двое его подчиненных в военной форме, Гюнше произнес, почти не разжимая губ:
— Первый — это фельдмаршал Кейтель. Он всегда держится очень официально. А за ним идет генерал-полковник Альфред Йодль.
Кейтель, высокий, крепко обитый мужчина с аккуратными усиками, шествовал, высоко подняв голову. Проходя мимо Линдсея, он на секунду задержался и сказал властно и высокомерно:
— Насколько я понимаю, вы англичанин, прилетевший из Бергхофа? Будьте готовы к тому, что фюрер в любой момент удостоит вас краткой аудиенции.
Заявив это тоном, не допускающим никаких возражений, Кейтель тут же отошел от Линдсея.
Генерал-полковник Йодль оказался совсем другого склада. Фуражка у него была надета набекрень, а в глазах мелькали насмешливые искорки. Он остановился и ехидно осмотрел Линдсея с головы до ног. Длиннолицый, гладко выбритый Йодль говорил решительно, но вежливо.