— Борман — тень Гитлера, — молвил как-то один генерал. — А тень всегда темней того, кто ее отбрасывает.
— Вот он! — воскликнул Фогель.
Он отошел от Бормана и начал отдавать распоряжения двадцати вооруженным эсэсовцам, личным телохранителям фюрера. Борман слегка повернул голову. Фогель был прав: белесую тишину прорезал гул приближавшегося самолета. Гул был еще тихий, но постепенно становился все громче. Борман зашел в помещение и вывел на цепи немецкую овчарку. После долгого перелета из Смоленска фюрер будет рад увидеть Блонди, пса, которого Борман раздобыл для Гитлера, чтобы утешить его после поражения под Сталинградом.
Именно благодаря таким знакам внимания Борман закрепился на должности личного секретаря Гитлера и стал человеком, который передавал окружающим большую часть распоряжений фюрера. Он даже изменил часы своего сна, чтобы они совпадали со сном Гитлера. Поэтому Борман никогда не отлучался из Волчьего Логова, он всегда был рядом с фюрером. Его совершенно не волновало, что Геринг, Гиммлер и прочие нацистские вожди питают к нему жгучую ненависть. Борман вполне довольствовался своей ролью — быть тенью Гитлера, присутствовавшей при принятии всех решений.
— Он приземляется, — сказал Фогель. — Я сообщу в штаб?
— Нет. Предоставьте это мне.
Однако Борман не тронулся с места. Он пристально всматривался в свинцовое небо, стараясь разглядеть самолет, который был уже совсем близко. К счастью, туман быстро рассеивался: подул легкий ветерок, и стала видна посадочная полоса, на которую должен был приземлиться самолет.
«Гитлеру опять повезло», — сухо сказал себе Борман.
Летное поле целый день было затянуто пеленой, но теперь пилоту ничего не стоило совершить мягкую посадку. Словно почуяв приближение хозяина, немецкая овчарка рванулась вперед, натягивая поводок.
— Стоять! — гаркнул Борман, шаря ледяными глазами по небу в поисках самолета.
Летевший на борту «Кондора» Адольф Гитлер надел шинель и фуражку. Теперь он глядел сурово и надменно, как и полагается покорителю мира, которого должны приветствовать ждущие на земле охранники из СС. А ведь всего полчаса назад он самозабвенно смешил адъютантов, расхаживая по проходу и передразнивая премьер-министра Чемберлена, который посетил его еще перед войной, во время Мюнхенских переговоров.
Сейчас Гитлер прильнул к окну: ему хотелось увидеть, когда покажется земля.
Никто из его попутчиков не догадывался, что фюрер страшно нервничает. Он ненавидел посадку ничуть не меньше, чем взлет.
«Ни за что больше не полечу самолетом!» — пообещал себе Гитлер. Однако он прекрасно знал, что все равно полетит, если понадобится. Его серо-голубые глаза вспыхнули. Гитлер разглядел внизу сосновый бор.
Стоявший на аэродроме Борман увидел, что «Кондор» снижается. Он то появлялся, то исчезал вновь, и наконец пилот пошел на последний круг. Окинув взором летное поле, где солдаты Фогеля уже выстроились для встречи фюрера, Борман в который раз окунулся в атмосферу напряженного, взволнованного ожидания, характерную для подобных ситуаций.
Какие новости привез Гитлер с Восточного фронта? За несколько минут до отъезда он отозвал в сторону начальника канцелярии и намекнул на свои планы… Это было странно. Обычно Гитлер не рассказывал о своих планах до самого последнего момента, этого правила он придерживался неукоснительно.
— Борман, — доверительно сказал он, — мы на пороге массированного наступления, которое переломит ход войны и склонит чашу весов в нашу сторону… Мой план настолько дерзок, что достоин Наполеона или Фридриха Великого…
— Я буду с нетерпением ждать, когда вы вернетесь, — ответил Борман.
Самолет опять вынырнул из облаков; он уже существенно сбавил высоту и летел примерно в километре от земли, не больше. Самолет стремительно снижался, затем снова скрылся за тучами. Неожиданно Борман увидел ослепительную вспышку, прорвавшуюся сквозь туман. Он даже успел разглядеть, как самолет разваливается в воздухе на куски, и услышал приглушенный взрыв. Затем небо опять затянула белесая пелена, зашелестели деревья, окутанные туманом… И воцарилась тишина.
Потрясенный Борман несколько секунд не мог пошевелиться. Чего нельзя было сказать об овчарке. Она тихо, горестно взвыла и, вырвав поводок из рук начальника канцелярии, кинулась в ту сторону, куда должны были упасть обломки самолета. Это привело Бормана в чувство. Он крикнул Фогелю: