ШУРА. Толя!!! (Бьет ему по щеке.)
ТОЛЯ (выдержав паузу, глубокомысленно). Ты знаешь, Сэм, я всегда был готов за тебя в огонь и воду, не моргнул глазом во время землетрясений, игры в покер, динамитных взрывов, полицейских облав, нападений на поезда и циклонов. Я никогда ничего не боялся, пока мы не украли эту двуногую ракету. Он доконал меня…
ШУРА. Толя, это я — Шура. Очнись. Где пацан? Они нашли тебя?
ТОЛЯ. Сэм, пожалуй, ты сочтёшь меня предателем, но я просто не мог терпеть. Я взрослый человек, способен к самозащите, и привычки у меня мужественные, однако бывают случаи, когда всё идёт прахом — и самомнение и самообладание. Мальчишка ушёл. Я отослал его домой. Всё кончено. Бывали мученики в старое время, которые скорее были готовы принять смерть, чем расстаться с любимой профессией. Но никто из них не подвергался таким сверхъестественным пыткам, как я. Мне хотелось остаться верным нашему грабительскому уставу, но сил не хватило. (Вдруг показывает пальцем за спину Шуры и дико кричит.)
ШУРА. Бедный, Толя, что они с ним сделали. (Кричит в потолок.) Варвары! Фашисты! Изверги! Он же художник! Ранимая натура! Богема! А вы утюгом его! Утюгом по нежной коже! По оголённым жилам! По тонкой душе! По таланту! По животворящему гению! По вселенской ране! У-тю-гом!!! Варва…
Савелий бьёт Шуре сковородой по голове.
Шура падает.
Толя тоже падает. В обморок.
Савелий делает еще по контрольному удару каждому.
Там же. Какое-то время спустя.
Шура и Толя сидят, привязанные к стульям. Волосы у обоих во все стороны, головы висят, как у кукол, ноги в тазиках с водой, в которых по кипятильнику.
Савелия нет.
Шура открывает глаза, озирается, пытается пошевелиться. Смотрит на свои ноги. Кричит дико-дико.
ШУРА. Толя…
ТОЛЯ. Шура…
Снова кричат.
ШУРА. Что это было, Толя?
ТОЛЯ. Что это было, Шура?
Опять кричат.
ШУРА. Только не смотри вниз, Толя.
ТОЛЯ. А что там внизу, Шура?
ШУРА. Ничего. Ты только не смотри и всё.
ТОЛЯ. А что внизу? Мне ногам тепло. (Смотрит, пауза, орёт.)
ШУРА тоже орёт.
ТОЛЯ. Шура, прости, он задыхался и мне пришлось его развязать. А потом он мне утюг на живот и больше ничего не помню. Помню только пирожки какие-то. С луком с яйцами вроде. Помню, что их много-много, и я их ем-ем, а наесться никак не могу. Или это во сне было, а… Думаешь, он ушёл?
ШУРА. Если он ушёл, то нам крышка.
ТОЛЯ. А мне уже всё равно. Лишь бы поскорее, а то уже вода горячеет.
ШУРА. И у меня.
ТОЛЯ. Ой, Шура, Шура…
ШУРА. Ой, Толя, Толя…
ТОЛЯ. Думаешь, нас сразу убьют или пытать будут?
ШУРА. Думаю, будут. Он мне по телефону нос отрезать обещал. И фуфелом каким-то назвал. Не знаешь, что это такое?
ТОЛЯ. Не знаю.
ШУРА. И я вот.
ТОЛЯ. А мне ничего не обещал отрезать?
ШУРА. Тебе? Не помню. Уши вроде.
ТОЛЯ. Уши, говоришь?
ШУРА. Вроде. А может, и что другое. Не помню…
ТОЛЯ. Ой, Шура, Шура…
ШУРА. Ой, Толя, Толя…
ТОЛЯ. А помнишь, как в Японию ездили? На гастроли…
ШУРА. Такое разве ж забудешь.
ТОЛЯ. А как я там на вишню залез, помнишь?
ШУРА. На сакуру.
ТОЛЯ. Точно. На сахару. Помнишь?
ШУРА. Да, было время.
ТОЛЯ. Весело было.
ШУРА. Весело.
ТОЛЯ. Ой, Шура, Шура…
ШУРА. Ой, Толя, Толя…
ТОЛЯ. У тебя вода как?
ШУРА. Терпимо пока.
ТОЛЯ. И у меня тепленькая. Приятно даже.