— Прошу вас, не надо, господин! — взмолилась она.
— Слово «господин» очень естественно звучит из твоих уст, — заметил он.
— Вы ведь знали об этом?
— Да.
— И давно вы узнали, что я рабыня? — осторожно спросила она.
— С первой секунды, когда тебя увидел.
— Откуда?
— По твоему телу, походке, выражению лица.
— Что это за клеймо? — в страхе спросила женщина.
— Одно из обычных — цветок рабства.
— Не надо меня клеймить, — заплакала женщина, — так я навсегда останусь рабыней. Об этом узнают все!
— Но ведь ты рабыня, — возразил он. — Тебе пойдет цветок рабства. Больше ты не сможешь прятать от людей свою истинную сущность — за тебя об этом скажет клеймо.
— Вы пощадите меня? — спросила она.
— Аксель повесит свой диск на ее шею, — вождь указал на Оону.
— А я?
— Ее, — вождь указал на бывшую продавщицу, — возьму я.
Продавщица безумными глазами взглянула на него.
— А как же я, господин? — спросила бывший судебный исполнитель.
— А что ты? — удивился вождь.
— Пощади меня! — умоляла она.
— Почему?
— Я буду твоей рабыней! — она почти рыдала.
— Ладно, пока я повешу тебе на шею свой диск, — неохотно сказал вождь.
Она попыталась придвинуться к нему, но ее не пустили веревки.
— У меня будет имя? — спросила она.
— Нет, — отрезал вождь.
— Господин! — в отчаянии вскрикнула она, но вождь уже ушел.
Снаружи доносился шум пиршества. Женщина сквозь слезы смотрела на жаровню, полыхающую в полумраке.
Астубакс присел на помост с рогом в руке, и вождь повернулся к нему.
— Вождь, тебе понравился пленник? — осторожно начал хитрый Астубакс.
— Да, нам очень повезло, что мы схватили его, — довольно откликнулся Отто.
— Он будет в твоем плане?
— Да, его присутствие может оказаться удачей для всех нас.
— Этого я и жду, — нахмурился Астубакс.
— Пей, веселись, — посоветовал ему Отто.
— А что с рабынями?
— Думаю, по крайней мере две из них будут участвовать в моем плане, но только между прочим, ведь они рабыни.
— Аксель взял женщину по имени Оона, — будто невзначай заметил Астубакс.
— А ты против, чтобы отдать ее Акселю, моему советнику?
— Но разве я не советник моего вождя? — возразил Астубакс.
— Ты внимательно смотрел на блондинку, которую зовут Эллин, — вспомнил Отто.
— Какой мужчина не стал бы смотреть на нее?
— Ты хочешь взять ее к себе в хижину? — спросил Отто.
— Да! — живо обернулся к нему Астубакс.
— Только, наверное, она незнакома с домашней работой, — напомнил ему Отто.
— Я быстро научу ее плетью, — усмехнулся Астубакс.
— Я отдам ее тебе через несколько дней, — пообещал Отто. — Она нравится тебе? — улыбнулся он, заметив ликование воина.
— Да! — воскликнул Астубакс.
— Она всего лишь рабыня.
— Неважно, — ответил Астубакс.
— Твой диск будет висеть на ее шее, но подожди несколько дней, — попросил Отто.
— Да, вождь.
— Выпей еще.
— А что будет с той, черноволосой? — спросил Астубакс.
— Пока я повешу ей на шею свой диск.
— А потом?
— Я не знаю, что с ней делать, — проговорил Отто.
— Кажется, ты раздражен, вождь? — поинтересовался Астубакс.
— Она недостойна быть рабыней.
— Но она красива.
— Да, — сердито подтвердил Отто.
— За нее могут дорого заплатить, — заметил Астубакс.
— Наверное, я продам ее, — решил вождь.
Отто, вождь вольфангов, запрокинул голову и одним глотком осушил рог.
Вскоре после этого послышался пронзительный крик боли, а через несколько минут — второй, похожий на первый. Третий крик раздался чуть позже.
— Рабыням поставили клеймо, — заметил Астубакс.
— Да, — кивнул Отто, вождь вольфангов.
Безымянная черноволосая рабыня из глухой деревушки далекой планеты была загнана в хижину хозяина. Она упала на устланный тростником пол перед креслом. Хижина была просторной, ее крышу подпирало несколько столбов. В очаге горел огонь.
Вождь сел в кресло, а она смотрела на него снизу вверх.
— Подложи дров в огонь, — приказал он. Она разыскала дрова у стены хижины.
— Довольно, — сказал он. — Встань на колени, — и он указал на место перед собой.
Она повиновалась, положив руки на бедра, но тесно сжав колени.
Он зло и раздраженно разглядывал рабыню. Женщина еще плотнее сдвинула колени. Он молчал.
— Меня заклеймили, — вдруг сказала она.
— Раздвинь колени! — рявкнул он.
Она повиновалась, испытывая странное ощущение. На ее шее болтался на шнурке круглый кусочек кожи. Такой же диск висел на шее блондинки, посаженной в клетку.
Рабыне Акселя тоже надели на шею диск хозяина. Аксель сам связал ей руки за спиной и повел на веревке к себе в хижину. Оона боязливо шла за ним, но не упиралась.
— Ты не боишься принадлежать такому человеку? — спросила ее черноволосая рабыня, когда их согнали вместе после клеймения.
— Лучше один час принадлежать такому человеку, чем всю жизнь провести со слабаком, — возразила Оона.
Затем ее поставили на ноги, и Аксель надел ей на шею диск и связал руки за спиной.
— Не забудь, — напомнил вождь, — что сначала она не подчинилась приказу.
— Я помню, вождь, — отозвался Аксель.
Черноволосая женщина похолодела, поняв, что Оону накажут за ее проступок. Она не сомневалась, что урок окажется полезным. При одной мысли об этом уроке она сама и блондинка пришли в ужас, поняв, что эти мужчины не похожи на их бывших знакомых, которыми можно было с легкостью играть. Аксель увел женщину к себе. Вскоре издалека раздался свист плети — он звучал резко, но недолго. Женщины поняли, что Аксель без ума от своей рабыни. Он хотел только дать ей понять, каким будет наказание, если она не угодит ему. Аксель хотел быть добрым к своей рабыне, но не слишком — ей не следовало забывать, что она рабыня. Ее надо было держать в строгости.
Затем вождь приказал обеим женщинам встать и надел каждой на шею свой диск. Этот диск и теперь висел на груди черноволосой рабыни, и она не осмеливалась дотронуться до него.
Она удивилась, когда вождь приказал Янине отвести блондинку в клетку и запереть ее там. Но еще сильнее она удивилась, когда вождь схватил ее за плечо и втолкнул в свою хижину. Теперь они сидели вдвоем — Янине вождь запретил входить, приказав уйти в маленькую хижину, где трех рабынь держали во время пиршества. Янине явно не хотелось уходить, и черноволосая женщина насмешливо улыбнулась, о чем впоследствии пожалела. Она все же чувствовала испуг: еще никогда ей не приходилось оставаться наедине с мужчиной, особенно как рабыне с господином.
— Прошло уже много времени с тех пор, как состоялся суд, — задумчиво проговорил Отто, — и с тех пор, как я был в цирке.
— Да, господин, — согласилась она.
Где-то снаружи, за частоколом раздался угрожающий рык — вероятно, в деревню забрел какой-то хищный зверь. Рабыня съежилась.
— Это лесной лев, — сказал вождь. — Ты относилась ко мне пренебрежительно и жестоко, — продолжал он. — На арене ты приказала связать меня, на корабле пыталась пожаловаться на меня Палендию.
Снаружи снова раздался рык.
— Ты хочешь, чтобы тебя вышвырнули за ограду? — спросил вождь.
— Нет, господин! — вскрикнула она.
— Таких, как ты, надо не скармливать львам, а оставлять на пищу фильхенам. («Фильхенами» называли мелких всеядных прожорливых грызунов. Они жили в норах.)
— Прошу вас, не надо, господин, — едва слышным голосом попросила она.
— Ты ничтожество, — сказал вождь.
— Да, господин.
— Ты хорошо выглядишь сейчас, стоя голой на коленях перед мужчиной. Тут твое место, — грубо сказал он. — Я презираю тебя:
— Господин? — недоуменно спросила она.
— Когда-то я считал, что ты сможешь стать достойной рабыней, — продолжал он.
— Не понимаю… — она увидела, что вождь разматывает длинный сыромятный ремень.
— Подними руки и сдвинь запястья, — потребовал он.
Она смотрела, как он связывает ее запястья, оставляя длинный свободный конец ремня — как на руках рабыни Акселя. Ее поставили на колени лицом к столбу и привязали к нему.
— Ты ведь фригидна, да? — презрительно спросил он.
— Не знаю, господин.
— Плеть хорошо объясняет женщинам, что быть холодными нельзя.
— Я не считаю себя холодной, господин!
— Неужели? — деланно удивился вождь.
— Попробуй меня, — сдавленно попросила она.
— Попробовать тебя? — изумился он.
— Да! У меня какое-то странное чувство — такого я никогда не испытывала или, по крайней мере, не с такой силой. Я не считаю себя фригидной, я хочу быть в руках своего господина!