Что снесу этого самодовольного кретина со своего пути, что не все ему позволено только потому, что Ланских богат и успешен.
Но его последняя фраза застала врасплох. Я будто натолкнулась на невидимый кулак: бах! И воздух вышибает из лёгких, и ни вздоха сделать, ни двинуться.
Нужно было держать лицо, один бог только знает, как я пыталась заставить мускулы замереть, не выдавая мой страх.
Но не смогла, сфальшивила где-то. Ланских так пристально смотрел на меня, что все равно бы нашел подтверждения своим словам.
Только это не значило, что я проиграла или поддалась, ну уж нет.
— Да ты больной, — фыркнула и развернувшись на каблуках, пошла к подъезду. Бежала почти, ноги скользили по снегу, спина была как деревянная, все мышцы сковало. Я ожидала, что Ланских рванет следом, продолжит препарирование, но он неожиданно отступил.
Меня так и порывало обернуться, чтобы узнать, смотрит вслед или нет. Как в той песне старой, что крутилась сейчас в голове. Думать о чем угодно, лишь бы не о том, что ему обо мне известно.
Я приложила "таблетку" домофона к замку, открыла подъездную дверь и тут же захлопнула ее за собой, не оставляя и малейшего шанса, если вдруг кто-то был за спиной. В лифте свет мигал, пахло сигаретами — опять кто-то из соседей затянулся прямо на выходе из квартиры, но ехала я одна.
Точнее, наедине со своими мыслями, и мне было тошно и тесно. В квартире лучше не стало. Я обуви не снимая прошла к окну: не уехал. Стоял, прислонившись к капоту автомобиля, в свете фонаря. А сверху снег падал, и казалось, что Ланских в большом новогоднем шарике — тряхни, и закружит искусственная метель, оседая на праздничные домики и фигурку.
Я свет не включала.
Вернулась обратно в прихожую, вытащила ручку чемодана, проверила как колесики крутятся. Отлично крутились.
Хоть сейчас выходи из дома и драпай, пока не поздно. Пока Ланских не раскопал то, что знать ему не было никакой нужды.
"— Я знаю, что ты живёшь под чужим именем, Регина", — повторила его слова. Что ещё он знал? Какие доказательства были?
Мое настоящее имя он вряд ли смог бы найти, я давно в живых не числилась. Возможно, именно это дало мне шанс продержаться так долго — пока разбирались, кто на самом деле умер, я успела уехать так далеко, что дальше след терялся. Или нет…
Черт, черт, черт! Знала бы, к чему все приведет, не пошла на этот дурацкий корпоратив. Сидела бы у себя дома, телик смотрела.
Куртку снять я себя все же заставила. Юбку стянула, осталась в кофте и колготках. Забралась на диван, обнимая ноги. Что же делать-то? Не отдаваться же Ланских, в самом деле. Секс по принуждению — это совсем не то, о чем я мечтала.
От следующей мысли мне и вовсе не по себе стало. Врать самой себе я не любила, а правда признавать не всегда приятно выходило. Например, что прикосновения Ланских хоть и были совершенно неожиданными и наглыми, но… не противными. Да, так. В другой ситуации, возможно — но только возможно! — мне бы даже могло понравиться. И сам он тоже.
— Да твою ж мать! — простонала я, окончательно запутавшись в своих эмоциях, и затылком пару раз об спинку дивана стукнулась, выбивая дурь из головы.
Это совершенно никуда не годилось. Что за размышления такие идиотские? Как и вся ситуация в целом.
Я снова прошла к окну. Навязчивое, раздражающее желание выглянуть, увидеть, все ещё на месте он или уехал.
Автомобиля не было. Я оглядела весь двор, к стеклу прижавшись лицом, чтобы увеличить угол обзора.
А потом опять чертыхнулась.
Ну и пусть катится, этот Максим Евгеньевич.
Глава 15.
Борщ получился наваристый: Леша ел, ложку за ложкой наворачивая, а я сидела напротив него, подперев щеку кулаком. Он после командировки сразу домой приехал. Обнимал меня, точно сто лет не виделись, в лицо заглядывал.
А я улыбалась.
О сегодняшнем визите Ланских — ни слова ему, все молчком. И о вчерашнем происшествии — тоже.
— Вкусно? — он головой только кивнул, продолжая сосредоточенно жевать. Я хлеб ему ещё подложила, чайник греться поставила и обратно присела.
— А тебе обязательно в командировку снова уезжать? — за свое принялась. Подтолкнула к нему сметану в плошке, с сытым мужем легче договариваться, — Новый год уже на носу.
— Не переживай, — пожал он плечами, — я тридцатого обратно вернусь.
Я вздохнула только. Зуб даю, это Ланских инициатива, мужа моего подальше держать. Чай мы пили, обсуждая его поездку, настроение у Лёши было радостное. Со стола вместе убрали, я посуду мыть принялась, а муж на кухне сидеть остался.
Я тарелки намылила, воду включила, чтобы ополоснуть, а Лешка вдруг спросил так, вроде и не ко мне обращаюсь: