— Блеск. Это понравилось бы моему папе. Он тоже спаривается не со всеми, каждый раз недоумевая — почему?
— Анюта, почему ты такая? Не бывает: умная, красивая, богатая, добрая — и всё в одной! Помнишь, в первую встречу ты спросила «куда?», я сказал «в кино» — и стало кино. Я только границы кадра не ощущаю, но кино — точно. Огромный экран, современный звук, объём и квадро, и прочее Dolby Digital+, включая запахи, новизну, водку, молодку, но — кино! Как мне побороть это?
— Зачем бороть? Само пройдёт. Ты всё раздал вчера? — внезапно перейдя с лирики на прагматику, решительно спросила она.
— Почти. Откуда ты знаешь, что я делал? — почти не удивился он.
— Я, как ты выразился, умная и в школе проходила композицию, сюжет и фабулу. Всё пока без неожиданностей. Ну ладно, ладно! Я видела, что твоя пирамида утратила три кирпича.
— Я банален? Или ты влюбилась?
— Ты предсказуем. Не знаю, конечно, дальнейшего, но пока всё ясно.
— Пойдём, ты поучишь меня прыгать за теннисным мячиком.
— И это просматривалось, конечно. Только нагрузка на сердце после вчерашнего… нет. Лучше пешком погуляем, покажу тебе нашу латифундию подробнее.
— Ты омерзительно умна, — фыркнул Кутузов. — И вызывающе образованна. Будь ты моя студентка, я ставил бы тебе двойки, приговаривая, что всё списала. В твои-то годы! Цитатник ходячий…
— Сам такой. Больной, слушайтесь врача. Вам ещё столько предстоит!
— А сколько?
Гулять по новейшим латифундиям богатого Подмосковья простой профессуре обыкновенно не доводится. И всё изумляет.
Конечно, Кутузов читал о ландшафтной архитектуре, но ступать по-свойски, без входного билета, не чаял. Аня восторженно показывала прозрачные пруды, горбатенькие мостики, раскидистые террасы, прохладные фонтаны, увитые беседки, а Кутузов молча давил в себе возбуждение классового чувства. Откуда вылезло?
— Может быть, ты подумал о профессорской зарплате? Никогда и тому подобное? — бесцеремонно прочитала его мысли Аня. — А в Эрмитаже тебя тоже мутит?
В обед, вкусив целительного хаша, Кутузов окончательно воскрес и восстал. Вчерашний парад незаконного юродства вернулся в память в утомительных деталях, и профессор твердо решил идти в люди с иной музыкой. Раньше люди прятали свою суть от правящих инстанций, а теперь не прячут, и только он, вроде бы образованный человек, не заметил, что многие граждане любят деньги больше, чем Библию.
Деньги! Выдать им всем, не понимающим величия человеческого духа! Под этим последним он понимал язык, образы, понятия и прочие кванты социальной психологии. Иные коннотации «духа» не рассматривались, поскольку чувствительно намекали на «душу», а у этой платформы его бронепоезд никогда не останавливался.
Эвересты денег, околдованная Россия. Бескрайнее поместье, приютившее странника и страдальца, вызывало бурные и крайне противоречивые чувства.
Кутузов обнаружил изменения в модусе бытия сограждан и неприятно поразился: когда успели?
Лично ему деньги нужны быстро и правильно, основательно, объяснимо: лечить и спасать залитую кофе, рваную, с отшибленной доской любимую подругу в серебряном окладе, с эмалями, царицу, красавицу. А безнадёжно плоским черепам нужны деньги по дурацким и пустяковым основаниям — им хочется ерунды; на деньгах помешалась Россия. Надо сделать и дать им деньги. Не дать им сделать, а сделать и дать, и посмотреть, как уникальные индиго и небрежные сантехники наперебой распахнут робкие сердца подлой мишурной истине, которая зашуршит и зазвенит по карманам. Презираю.
Закрывшись в библиотеке, Кутузов ходил кругами, оглядывая свою пирамиду. Кутузов любовался ею, как Горький — будущими людьми, ну, теми, которые будут любоваться друг другом.
Которых нет и никогда не будет. Все ошиблись. И ты, великая нечитаемая Книга, тоже ошиблась, и Моисей твой, и — Тот — сама знаешь. Никто тебя не хочет. Один лишь вор нашёлся, добрый человек, стянул привычно, а загадку великую нечитаемую по себе оставил. Приятный, милый, таинственный воришечка, умыкнувший у спящего на лавке профессора потёртую старую Библию. Кто ты, голубчик? Отзовись! Я хочу лишь одно спросить: если бы в сумке лежали деньги, ты бы взял Библию?
Всеобщий эквивалент, так вашу, классики бородатые, растак.