— Какого курьера? — чуть не подпрыгнула я. Дело начало принимать новые обороты. В мозгу словно вспыхнула яркая лампочка, отличающая практикующих детективов от нормальных людей, которые живут обычной жизнью.
— Не знаю, кто он такой, просто принес краски из «Лавки древностей». Да-да, сразу после того, как ушел Данила, в дверь позвонил Гоша.
— Подождите, подождите, с самого начала, пожалуйста. Кто пришел сегодня утром, во сколько и что за это время успел натворить?
— С самого утра пришел Данила, как договорился с Виктором Модестовичем. Я ему сообщила о смерти мужа. Расстроился юноша сильно. Даже глаза покраснели, чуть не расплакался. Мы с ним поговорили, повспоминали, я чаю согрела…
— А где в это время был он? — совершенно не стесняясь, перебила я Гробовскую. Иногда это нужно, чтобы не потерять сути.
— Как где? — растерялась она. — Тут где-то.
— А в кабинет вашего мужа он мог войти?
— Не знаю.
Вот уж простая душа. Я начинала выходить из себя. Несмотря на все сочувствие и жалость, вдова постепенно вводила меня в состояние бешенства. Скорее всего, именно по ее вине сейчас в кабинете Гробовского стояла не Мара, а всего-навсего копия, которую Артем так легко вычислил.
— Разбираемся дальше. У него была с собой какая-нибудь кладь? Ну, сумка или коробка.
— Он всегда с рюкзаком ходит. Большим, черным. А вот вчера еще и сверток приносил.
— Долго он сегодня у вас был? — Я пыталась представить временную картину.
— Может быть, около получаса. Потом собрался, сказал, что дел много, принес соболезнование. Я еще чай со стола не успела убрать — звонок в дверь. На пороге — Гоша, курьер. Он к нам уже несколько раз приходил, всегда приносил что-то: работу или краски. Знаете, супруг пользовался очень редкими красками, их Данила из Берлина привозил еще… Так вот, Гоша тоже не знал, что мужа больше нет… — Слезинка скатилась по ее лицу, оставив мокрую дорожку на щеке. Только сейчас, казалось, она начинала понимать всю чудовищность своей утраты. Несмотря на то что я знала о Гробовском, его вдову было искренне жаль. — Я сказала, что вчера Витольда Модестовича увезли — случился сердечный приступ. Он пожалел… о безвременной кончине… — Ей все труднее становилось подбирать слова, я понимала — пора заканчивать. — В этот момент позвонили. Я пошла поднять трубку — спрашивали из антикварной лавки, не приносил ли курьер краски. Мне снова пришлось все рассказывать. Потом Гоша попрощался и ушел. Больше мне сказать нечего. Инга звонила еще вчера, для нее это тоже горе. Может быть, даже большее, чем для меня.
— Спасибо за рассказ, Элеонора Наумовна. Простите, что побеспокоили вас в такое время. Но мне кажется, если вашего мужа убили, вы рано или поздно захотите узнать, кто это сделал. У меня есть подозрения. Когда что-то более или менее прояснится и как только вам будет угодно, я ими поделюсь.
Сопровождающие меня мужчины также поднялись и попрощались с хозяйкой. Почему-то я сразу почувствовала себя гораздо легче, когда мы покинули этот дом. Пышная красота, так не вяжущаяся с внезапным горем теперь уже одинокой женщины, создавала столь тягостное впечатление. Хотелось встать под душ и смыть его с себя мыльной губкой.
— А вы весьма оперативны, Татьяна, — пристально глядя на меня, заметил Стрелецкий. — Пожалуй, при необходимости я непременно воспользуюсь вашими услугами.
— Да ради бога, — откликнулась я с готовностью, — двести долларов в сутки, и я возьмусь практически за любое дело. Сейчас я могу вас подбросить до центра. А мне нужно кое-что сделать во Фрунзенском районе. Информировать вас, Валерий, я буду так же — по телефону. Номер моего сотового у вас тоже есть. Так что решайте.
— Я на самом деле не ожидал, что женщина-детектив за такое короткое время успеет сделать так много, — продолжил меня расхваливать Архипов.
Я сама об этом прекрасно знаю, поэтому подобными заявлениями меня не удивишь.
— Это уже попахивает дискриминацией по отношению к женщинам, занимающимся частным сыском… — заявила я без тени смущения, а потом обратилась к Стрелецкому: — Еще один вопрос. Поскольку я не знаток антиквариата, то предпочитаю расспрашивать обо всем, чего не знаю.
— Спрашивайте все, что вам угодно, — кивнул головой Артем.
— А есть ли смысл подменять статуэтку? Допустим, Валерий получил бы назад поддельную Мару. Но кто купит одну, даже подлинную, если фигурки парные?
— Да кто угодно, — ответил сам Архипов. — Хоть я не профи, но уж в этом разбираюсь. Бронза сейчас очень ценится, даже новички-коллекционеры пытаются приобрести хотя бы по одному, по два предмета.
— Возможен и второй вариант, — дополнил Артем. — Если одна подлинная статуэтка есть, по ней можно изготовить хорошую копию, поскольку они абсолютно идентичны. А дальше можно продавать.
Все неясности на этот момент были разрешены.
В конце концов я поехала к Кире. Он уже ждал меня, помешивая ложечкой сахар в стакане холодного чая.
— Ну как? — задал он вопрос, совершенно ничего не обозначающий, и предложил мне стул напротив. Потом достал второй прозрачный стакан, упаковал его в подстаканник, сразу напомнивший мне поезд дальнего следования, налил в него мутноватой жидкости, все так же молча и сосредоточенно на меня глядя. Придвинул чай мне.
Откинувшись на спинку стула, я подумала о том, как хорошо, что когда-то я набралась смелости и покинула стены прокуратуры, где некоторое время работала. И почему наши доблестные правоохранительные органы всегда пьют, когда не пьют что-нибудь покрепче, такую вот бурду, называя ее чаем?
— И это ты называешь чаем? — спросила я, отхлебнув предложенного напитка.
— А чем не чай? Ты, вообще, сюда за чем пришла?
Я поняла — подполковник милиции Владимир Кирьянов не в духе. Но старым друзьям можно простить абсолютно все, а о таких мелочах, как чай, по вкусу больше напоминающий запаренную солому, и говорить нечего.
— Нужно кое-что быстренько проверить. — Я извлекла добытые улики из сумочки. — Все, что только можно снять с этих вот вещей.
Киря недовольно поморщил нос:
— Ладно, как только смогу, так отправлю. Результаты не раньше вечера. Можешь даже не уговаривать, по-другому не получится.
Такой расклад меня вполне устраивал. Пусть результаты будут к вечеру, пока я могу заняться другими, не менее важными делами.
Сейчас мой повышенный интерес вызывали два персонажа — Игорь, жених дочери Гробовского, и курьер. Хоть Элеонора Наумовна и не сумела сказать точно, заходил ли курьер в кабинет ее мужа, я сделала предположение, что вполне мог.
Где его разыскивать, неизвестно, но, наверное, стоит нанести очередной визит в «Лавку древностей» и посмотреть на всю историю с другой стороны. Сумки, как выяснилось, были у всех, кто приходил к Витольду Модестовичу. При Самохине был дипломат, неизвестный явился со свертком и в длинном плаще, так что при желании спрятать статуэтку Мары ему тоже не составило бы большого труда.
Признаться, меня этот тип сильно смущал, потому как о нем ничего конкретного я не знала. Но делать нечего, не стоит придумывать недостающие звенья цепи, гораздо полезнее проработать тот материал, который уже имеется.
Сегодня я весь день кручусь по центру. Только в середине дня пробки достают ужасно, но хоть дороги сносные, не то что в Елшанке. Снова припарковавшись у «Лавки древностей», я нажала кнопку автосигнализации и открыла тяжелую дверь магазина.
Орест Николаевич, словно не веря своим глазам, уставился на меня сквозь пенсне. То ли он не мог себе представить, что один и тот же человек способен посещать его лавку столь часто, то ли принял меня за эффект «дежа вю». Оба варианта показались мне забавными, и, широко улыбнувшись, я поинтересовалась:
— Простите, пожалуйста, боюсь показаться навязчивой, но тем не менее не подскажете ли вы мне, где можно найти Данилу, помощника Гробовского.
— Если это вам действительно необходимо… Хотя я представить не могу, зачем именно…