Версию оренбургского историка в том же номере газеты прокомментировал научный сотрудник Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС С. Кудряшов. Да, признает он, обстоятельства покушения на Ленина действительно настолько туманны, что сомнения В. Войнова вполне резонны. Действительно, по версии, долгие годы общепризнанной в СССР, Каплан несколько раз выстрелила в Ленина и двумя пулями тяжело его ранила. Однако при более глубоком ознакомлении с материалами дела возникает множество вопросов. Несмотря на большое скопление людей вокруг Ленина в момент покушения, реальным свидетелем следствия оказался фактически только шофер — С. К. Гиль.
Уже в первых показаниях шофера имеются существенные противоречия — в руке стрелявшей (стрелявшего) Гиль заметил браунинг, а убегавшая женщина бросила ему в ноги револьвер. Маловероятно, чтобы опытный, хорошо владевший оружием Гиль ошибся. С. Кудряшов приводит еще несколько деталей, которые свидетельствуют о том, что Гиль давал разные показания. Показания комиссара Баулина, «успевшего» сосчитать количество выстрелов, также крайне противоречивы. При первом допросе он заявил, что задержал Каплан на месте покушения. Впоследствии стал утверждать, что побежал вслед за убегавшими и неожиданно увидел Каплан. Во время беседы с ней «кто-то» крикнул Баулину: «Она стреляла!» И он вместе с подошедшими рабочими окружил Каплан, чтобы ее не растерзала толпа.
Главной вещественной уликой стал револьвер, который после коллективного «осмотра» был признан оружием покушения. Этот револьвер принес один из рабочих, присутствовавший на митинге, прочитав объявление ЧК о розыске. Ни дактилоскопической, ни баллистической экспертизы не проводилось. Следствию многое представлялось слишком простым и ясным. К примеру, пишет ученый, в протоколах допросов часто фигурируют такие фразы: «Кто-то сказал», «крикнул» и т. п. Однако попыток установить этих лиц не было. Массовый опрос присутствовавших на митинге не проводился, так же, впрочем, как и следственный эксперимент. Каплан постоянно твердила, что стреляла одна, и следствие пошло у нее на поводу. Внешняя простота дела и мощный всплеск возмущения среди рабочих предопределили быстрый исход дела Каплан. В своих записках матрос Павел Мальков подтвердил факт собственноручного расстрела Фанни Каплан в Кремле 3 сентября 1918 года в четыре часа дня. Следствие было скоротечным. В ночь на 31 августа арест, а уже третьего сентября — расстрел.
Так стреляла ли Каплан в Ленина? На этот вопрос С. Кудряшов не дает однозначного ответа. По его мнению, ее причастность к покушению неоспорима, в остальном же твердой уверенности быть не может. Следствие располагало признанием самой Каплан, «ее» револьвером и показаниями очевидцев. Однако «свидетели» «узнавали» ту женщину, которую им показывали как задержанную на месте покушения и уже «сознавшуюся». Вполне возможно, считает ученый, что вместе с Каплан стрелял кто-то второй. По крайней мере, когда Ленин упал, к нему пытался подбежать какой-то мужчина с наганом. Угрожая ему своим револьвером, Гиль не подпустил его. Эсеры очень тщательно готовились к терактам, и на подготовку покушения на Ленина были брошены буквально все силы боевиков.
Вряд ли удастся по прошествии стольких лет установить всех лиц, причастных к покушению на Ленина, заключал представитель не существующего сегодня Института марксизма-ленинизма. Тем не менее подобные исследования полезны, поскольку они приоткрывают страницы нашей сложной и противоречивой истории.
Итак, что же лечили врачи у Ленина, каковы были причины его болезни и смерти? Наиболее распространенными являются четыре версии.
Первая. Смерть — результат перенапряжения в работе, чрезмерной мозговой деятельности, тяжелых условий революционного подполья, тюрем, ссылок и эмиграции. В двадцатые годы превалировала именно эта версия: совокупность названных явлений вызвала атеросклероз, приведший к кончине.
Затем возникла другая версия: смерть — результат наследственной предрасположенности Ленина к атеросклерозу.
Третья версия сводилась к тому, что смерть — результат огнестрельной раны, нанесенной Ленину выстрелом террористки Фанни Каплан 30 августа 1918 года. Пули были отравлены ядом кураре, поэтому смерть вызвана его многолетним действием.
И, наконец, четвертая версия, о которой стали писать в постсоветское время: смерть — результат развития сифилиса, возможно, наследственного.
Первая версия остается бесспорной, хотя в последнее время легенда о тяжелых условиях жизни в ссылке и в эмиграции сильно поколеблена книгой «При свете дня» Владимира Солоухина и публикациями других авторов. Версия № 1 дополняется в народном сознании версией № 3, хотя нарком здравоохранения Н. А. Семашко еще 13 февраля 1924 года на прямой вопрос: «Имела ли влияние на здоровье Ленина пуля эсерки Каплан?» столь же прямо отвечал:
— Ранение Владимира Ильича, причинившее ему потерю крови, конечно, не осталось без влияния на его здоровье, но прямого влияния на заболевание сосудов мозга не имело.
Что касается версий № 2 и № 4, то ситуация здесь следующая.
Автор фундаментального исследования «Ленин в Горках: болезнь и смерть» Н. Петренко считает, что наследственная предрасположенность вполне могла отразиться на потомках Ильи Николаевича Ульянова, страдавшего склерозом. В 1935 году скончалась А. И. Ульянова-Елизарова, старшая сестра Ленина. Последние три года она была практически недееспособна вследствие паралича, развившегося после перенесенного в 1931 году инсульта. В 1937 году умерла младшая сестра Ленина — М. И. Ульянова. Причина смерти — инсульт. В 1943 году в результате приступа стенокардии умер младший брат Ленина — Д. И. Ульянов. Еще за несколько лет до смерти прогрессирующее заболевание кровеносных сосудов привело его к ампутации нижних конечностей — оперировали в Германии. Вероятно, этим же заболеванием страдал и сын Д. И. Уляьнова — В. Д. Ульянов, лишенный способности к передвижению.
Четвертая версия, как утверждает Н. Петренко, проведший колоссальную источниковедческую работу, возникла вскоре после майского удара 1922 года. Когда немецкий врач Н. Клемперер возвратился из своей второй, летней поездки из Горок в Берлин, корреспонденты обратились к нему с вопросами о состоянии здоровья Ленина. Клемперер ответил, что его пациент страдает прогрессивным параличом.
Завуалированные упоминания о хождении этой версии Н. Петренко обнаружил и в советской печати. В. Н. Розанов, посетивший больного 25 мая 1922 года, так вспоминал об этом визите: «Итак, в этот день грозный признак тяжелой болезни впервые выявился, впервые смерть определенно погрозила своим пальцем…У меня давнишняя привычка спрашивать каждого больного про то, были ли у него какие-либо специфические заболевания или нет. Леча Влад. Ил., я, конечно, его тоже об этом спрашивал. Влад. Ил. всегда относился ко мне с полным доверием, тем более, что у него не могло быть мысли, что я нарушу это доверие… Конечно, могло быть что-либо наследственное или перенесенное незаметно, но это было маловероятно». «Специфическое заболевание», «полное доверие», «наследственное или перенесенное незаметно» — такого рода обороты, по мнению Н. Петренко, характерны при подозрении на определенный тип болезни.
Дотошный исследователь установил, что воспоминания В. Н. Розанова впервые были опубликованы в журнале «Красная новь» в № 6 за 1924 год. Позднее они вошли в пятитомник «Воспоминаний о В. И. Ленине». Однако в нем были оставлены только первое и последнее предложения. В трехтомнике, изданном в 1957 году, — только первое предложение.
1 марта 1924 года «Правда» опубликовала интересный пассаж на эту тему офтальмолога М. И. Авербаха, тоже лечившего Ленина: «Врачу трудно обойтись без разных мелких житейских вопросов чисто личного характера. И вот этот человек, огромного, живого ума, при таких вопросах обнаруживал какую-то чисто детскую наивность, страшную застенчивость и своеобразную неориентированность».