Более очевидное упоминание о «грозной болезни» Н. Петренко нашел у Н. А. Семашко, в его статье «Что дало вскрытие тела Владимира Ильича?», опубликованной 25 января 1924 года в «Известиях». «Основой болезни В. И. считали […] артериосклероз. Вскрытие подтвердило, что это была основная причина болезни и смерти В. И. […] Этим констатированием протокол кладет конец всем предположениям (да и болтовне), которые делались при жизни Владимира Ильича и у нас и за границей относительно характера заболевания».
7 февраля 1924 года Г. Е. Зиновьев на заседании Ленинградского Совета тоже совершил попытку развенчать слухи о «неприличном» характере болезни Ленина, приписав их возникновение и распространение противникам советской власти: «Вы знаете, товарищи, глупые легенды, которые наши враги пытались пустить в ход, чтобы «объяснить» причину болезни Ильича. Лучшие представители науки не оставили камня на камне от этих сплетен, лучшие светила науки сказали: этот человек сгорел, он свой мозг, свою кровь отдал рабочему классу без остатка».
И снова разночтения в формулировках. «Глупые легенды» — в варианте речи, опубликованной «Известиями» 19 февраля 1924 года, «гнуснейшие легенды» — в публикации «Ленинградской правды» 10 февраля, в книжном издании (Г. З и н о в ь е в. Ленин. Л., 1924. С. 176) — «глупые измышления».
Спрашивается, почему такое тщательное отношение именно к этим словам? И как относиться к утверждению бежавшего на Запад секретаря Сталина Бажанова, который писал: «Не леченный в свое время сифилис был в последней стадии»?
Да, очень многое предстоит еще сделать историкам, чтобы избавиться от ложных стереотипов и пропагандистских догм. Впрочем, как и обществу в целом. И прежде всего — от прежнего обожествления Ленина частью общества, от былого стремления перенести в день нынешний буквально каждое его слово. Он ведь не кулинарные рецепты писал, пригодные на все случаи жизни.
Ленин и памятники ему, как правило, вещи несовместимые. Так вышло, так распорядилась история. Это прекрасно понимали некоторые его ближайшие соратники, родные, близкие еще тогда, в 1924 году. Особенно Н. К. Крупская, до последнего момента возражавшая против бальзамирования тела, против помещения его в саркофаг. Пророческими оказались слова Надежды Константиновны из скорбного января двадцать четвертого: «Большая у меня просьба к вам: не давайте своей печали по Ильичу уходить во внешнее почитание его личности. Не устраивайте ему памятников, дворцов его имени, пышных торжеств в его память и т. д. — всему этому он придавал при жизни так мало значения, так тяготился всем этим. Помните, как много еще нищеты, неустройства в нашей стране».
Не прислушались. Не вспоминали. Маленького роста человек в полувоенной куртке и мягких кавказских сапогах, принеся у гроба учителя клятву продолжать начатое им бессмертное дело, распорядился поставить его статуи и бюсты в десятках тысяч поселков, колхозах и совхозах, санаториях, домах отдыха, пионерских лагерях, на железнодорожных станциях. Они встречали людей в вестибюлях школ, в клубах, домах культуры, военных городках. Кому это были памятники? Ленину? Нет, это были знаки, символы незыблемости режима, установленного Сталиным.
В воспоминаниях В. Д. Бонч-Бруевича есть строки о том, что Ленин всегда высказывался за обыкновенное захоронение или за сожжение умерших, говорил о необходимости построить и у нас крематорий. Бонч-Бруевич подтверждает, что Н. К. Крупская, сестры и брат Ленина были против его мумификации. «Но идея сохранения облика Владимира Ильича столь захватила всех, что была признана крайне необходимой, нужной для миллионов пролетариата, и всем стало казаться, что всякие личные соображения, всякие сомнения нужно оставить и присоединиться к общему желанию», — читаем у мемуариста. «Всем стало казаться…» За этой ссылкой стояла фигура одного человека, того самого — с трубкой в зубах. Он был инициатором создания мавзолея и мумифицирования тела Ленина.
Длительное время о мавзолее были известны только наиболее общие сведения: когда построен деревянный, когда его заменили на современный, кто бальзамировал тело Владимира Ильича. Все остальное было окутано глубокой тайной. И лишь недавно узнали мы о том, что летом 1941 года тело Ленина поездом было перевезено в Тюмень, где оно сохранялось до возвращения в марте 1945 года, о мавзолейной лаборатории, постоянно проверяющей состояние тела покойного, о создании специального пуленепробиваемого стекла для саркофага, которое не искажает видимость. На такую меру вынуждены были пойти после того, как дважды делались попытки покушения на мертвого Ленина — маньяки проносили в мавзолей взрывчатку и бросали ее на крышку саркофага. В результате взрыва повреждались стекла «триплекс». Мелкие осколки причиняли небольшие повреждения коже лица и рук Ленина. Эти дефекты легко устранялись во время очередной ребальзамизации. Как правило, они производятся каждый год.
Так что утверждения о том, будто от тела Ленина ничего не осталось, а в саркофаге помещен его двойник или даже кукла, не более чем плод воображения. Конечно, нельзя сказать, что ткани тела не изменились вовсе. Время делает свое дело. К тому же в первые дни пребывания тела в Горках, в Колонном зале, затем в склепе оно было обморожено. Но в целом состояние пока не вызывает опасений.
Сколько же еще быть ему непогребенному? Как сказал в начале девяностых годов член правительственной комиссии по изучению мавзолейной лаборатории академик Академии медицинских наук России Ю. Лопухин, вряд ли кто-либо из современных ученых однозначно ответит, долго ли еще можно сохранять тело Ленина в мавзолее. Академик имел в виду медицинскую сторону вопроса.
Приложение № 1: ИЗ ЗАКРЫТЫХ ИСТОЧНИКОВ
(Хранились в Центральном партийном архиве, ныне Российском центре хранения и исследования документов новейшей истории. Информационный отдел ОГПУ тщательно отслеживал, как реагировали различные слои населения на смерть В. И. Ленина. Местные органы этого набиравшего силу ведомства ежедневно докладывали в Москву специальные политические сводки, выписки из которых Лубянка готовила кремлевскому руководству.)
23 января 1924 г. Московская губерния.Слухи о смерти т. Ленина распространились по Москве с 10 часов утра 22/I, но так как утренние газеты этих слухов не подтвердили, то до четырех часов дня население отнеслось к этому только как к слухам. После выпуска специального сообщения среди населения шли разговоры о тяжелой утрате. Вечером 22/I собрания по предприятиям и клубам прошли спокойно при сознательном отношении рабочих к переживаемому моменту. На заводе «Мостяжарт» шли толки о том, что Ильича некем заменить, что в партии раздоры и что сейчас рабочим непоздоровится. Москва объявлена на военном положении. На многих заводах выражалось желание, чтобы всем рабочим была предоставлена возможность быть в Доме Союзов и последний раз взглянуть на Ильича (клуб им. Калинина).
На почтамте и Казанском вокзале смерть Ильича связывалась якобы с раздором в партии.
В коммунистическом госпитале шли толки о том, что т. Троцкого травят, почему он и не хочет работать, что он уехал и больше к власти не вернется.
На некоторых заводах было постановлено отчислить однодневный заработок для покупки венка (бывшая фабрика Котова, Рязанский трамвайный парк и другие).
23/I по всем районам Москвы рабочие прибыли на работу в обычное время. До начала работы на собраниях избирались делегации для встречи тела Ильича и для почетного караула. Настроение подавленное. Предложения ячеек проходили единогласно.
В Замоскворецком районе наблюдалось сильное желание рабочих принять участие в общей массовой встрече тела Ильича, и с трудом удалось уговорить выделить делегацию. Рабочие завода им. Ильича (бывш. Михельсон) категорически настаивали на том, чтобы их пропустили к Павелецкому вокзалу. Завком и ячейка ходатайствовали об удовлетворении желания рабочих, чего и добились. 22/I в Можайске распространились слухи об отъезде Троцкого за границу и о назревающей войне.