Статья Зиновьева была подвергнута суровой правке членами Политбюро. 19 сентября она вышла в правленном виде. В тот же день Зиновьев, Каменев, Крупская и Сокольников направили остальным членам Политбюро письмо с резкой критикой взглядов Бухарина и его школы, которые допускают «расширительное толкование решений XIV всесоюзной партконференции в сторону замазывания классовой борьбы в деревне, замазывания роли и роста кулака»[170]. В ответ Бухарин, Дзержинский, Калинин, Куйбышев, Молотов, Рыков, Рудзутак, Сталин и Томский («девятка») ответили письмом с хлестким названием: «О фракционной платформе четырех»: «По существу дела документ является лицемерным и беспринципным», его цель — «создать кризис» [171]. «Девятка» припомнила «четверке» все споры, которые возникали между ними в 1925 г. Большинство Политбюро к этому времени уже было сильно раздражено неуступчивостью Зиновьева и Каменева, и было готово разгромить новых «раскольников». «Четверка» не ожидала такой реакции: «Ваши обвинения — либо плод больных нервов, либо недостойный шахматный ход, мелкий прием борьбы»[172] — отвечала Крупская. Характерно, что она не запомнила всех членов девятки и вместо Рудзутака направила свой ответ Фрунзе, причисляя наркома обороны к числу противников зиновьевцев. Это опровергает версию о том, что Сталину было выгодно устранение Фрунзе в этот момент. 31 октября Фрунзе скончался на операционном столе.
Перед октябрьским пленумом ЦК 1925 г. большинство и меньшинство Политбюро с трудом договорились не выносить свои разногласия на свет Божий. Резолюция ленинградской губернской организации была согласована Зиновьевым с большинством Политбюро. В знак примирения Бухарин 13 ноября признал ошибочность своего лозунга «обогащайтесь».
Раз Бухарин может так ошибаться, он — негодный теоретик. А кто — годный? В это время началась публикация в Ленинграде книги «Ленинизм», в которой Зиновьев излагал те же взгляды, что в «Философии эпохи», обосновывая их множеством ленинских цитат. Зиновьев напоминает ленинские цитаты, направленные против крестьянства. К социалистической революции (не то что к социализму) нужно идти с беднейшими слоями деревни, а не с крестьянством. Сталин кроет эти цитаты своими — о союзе с середняком против кулака и, конечно, о кооперативном пути к социализму. Начинается война цитат. Подумать, что Ленин мог быть не прав, было также недопустимо, как для средневековых католиков — усомниться в истинности Евангелия.
«Ленинизм» был попыткой вернуть официальную идеологию к идеологической чистоте военного коммунизма. Зиновьев постоянно цитирует Ленина — и это цитаты гражданской войны. НЭП — вынужденная рыночная реальность, «государственный капитализм», но нельзя отступать в идеологии от славного прошлого ленинизма. Отсюда — хлесткие и жесткие антикрестьянские формулы Ленина, которые приводятся в «Ленинизме». Крестьянство для них не может быть источником социализма, это — народничество, не марксизм. Каменев, Зиновьев и Троцкий вслед за Марксом считают, что государственная промышленность — это только предпосылка для социализма, а Сталин и Бухарин вслед за Лениным — что они уже носят социалистический характер. Путать бюрократическое управление и социализм было необходимо, чтобы вообще называться строителями социализма, когда единственным антикапиталистическим достижением по сравнению с царской Россией была передача промышленности в казеную собственность. Но ведь на этих предприятиях продолжали эксплуатировать рабочих. Мечта о социализме превращалась в нынешнюю тусклую реальность, зато можно было отчитаться об успехах в строительстве нового общества. Каменев говорил: «великая ложь заключается в том, чтобы Россию нэповскую объявлять уже Россией социалистической… Рабочие — то хорошо знают и чувствуют разницу между Россией нэповской и Россией социалистической»[173]. Каменев, Зиновьев и Троцкий считали это недопустимым, для них социализм оставался прекрасным будущим всеобщего равенства и братства.