ВОЖДИ НАРОДА И ВОЖДИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
(о страхе работать самодержцем)
Недостаточно освещённый момент
В преддверии какого-то, крайне придурковатого парада, буду ежедневно давать эту работу, состоящую из 4-х частей, поскольку работа большая, тема сложная, и я использую много длинных цитат. Начну не спеша, и эта первая часть по своей сути получается преамбулой.
Начну с напоминания, когда работники занимаются каким-то делом (производством товара или оказанием услуги, за которые потребители согласны добровольно платить), то работники делятся на две категории.
Первая категория включает в себя подавляющее большинство работников мира, которые страстно хотят быть бюрократами и, соответственно, становятся ими. И становится потому, что так легче работать! Ведь бюрократ тот, кто все свои решения по делу узнаёт у начальника – у бюро, (разновидностью такого «бюро» может быть инструкция или мнение авторитета). Узнавая, что делать у начальника, и дурак может успешно работать, посему бюрократизм и соблазнителен для масс, которые всё глупеют и глупеют. В том числе и в первую очередь потому, что страстно желают быть бюрократами.
Вторая категория, крайне малочисленная, – это делократы. Делократом руководит само дело, соответственно, делократ все свои решения по делу узнаёт у самого дела. А это трудно, поскольку дело само ничего не скажет, дело необходимо изучать и изучать. И если у человека просто нет начальника – нет «бюро», если он делает дело лично, то он волей-неволей становится делократом.
И делократизм – не бессмысленное утяжеление жизни, поскольку только в этом случае человек осуществляет своё человеческое предназначение – он творит. Он для этого и появился на Земле! Кроме того, для любого общества делократия чрезвычайно эффективна.
Я сделал такое вступление, чтобы обратить ваше внимание на то, что по своему положению делократом является не только единоличный глава какой-либо фирмы, но делократом является и царь, или император-самодержец, – над ними нет начальников, нет бюро. Хотя реальным делократом может быть не любой монарх, а только реальный самодержец – тот, кто принимает собственные решения по делу, а не утверждает чужие. Кто осознаёт, что никакие советчики не снимают с него ответственности за его царские решения.
Так вот, мною в теории делократии недостаточно был освещён важный момент – описание того страха, который испытывает делократ, особенно тот делократ, который вступает в должность руководителя, особенно – большого руководителя, да ещё и вступает на незнакомую должность – руководить незнакомым делом.
Это тот страх, между прочим, который и заставляет человека становиться бюрократом, посему любому делократу этот страх надо преодолеть. А уж большому начальнику…
Этот страх сам по себе как-бы понятен, поэтому специально я о нём писал мало, и вот теперь меня снова надоумили на размышления об этом нюансе делократии «Воспоминания» Александра Христофоровича Бенкендорфа, любителям истории больше известного как создателя в 1826 году жандармского корпуса и «III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии». По своей сути это была первая, правильно организованная тайная полиция России, которой Бенкендорф до своей смерти в 1844 году и руководил. За Бенкендорфом тянется репутация «гонителя Пушкина», хотя после смерти Бенкендорфа, Николай I велел внести в некролог ему следующие слова: «Он меня ни с кем не поссорил, но со многими примирил!» В том числе примирял и с Пушкиным.
Меньше известно то, что Бенкендорф был достаточно близок к императору России Александру I и практически другом, чуть ли не с детских лет великого князя, а затем и императора России Николая I. До того близким другом, что утром 14 декабря 1825 года – в день «восстания декабристов» – Николая I именно с Бенкендорфом поделился своим страхом: «Сегодня вечером, может быть, нас обоих не будет более на свете, но, по крайней мере, мы умрем, исполнив наш долг». То есть, Николай не сомневался, что Бенкендорф останется с ним до конца.
При всё при том, я не вижу необходимости писать собственно о Бенкендорфе отдельно, тем не менее, не хочу и оставить без осмысления и обсуждения некоторые нюансы его воспоминаний, посему вынужден дать это обсуждение в этой же работе, хотя эти нюансы и не будут относиться к теме всей работы.
Итак, отвлекаюсь от темы на нюансы тех времён, о которых я раньше или не знал, или не задумывался над ними.