– Из кабинета Горбачёва в ЦК на Старой площади мы направлялись в другой его кабинет – кремлёвский. Иногда часть пути шли пешком. Люди, узнав Генерального, перешёптывались, чаще всего слышалось за спиной наше российское: «О… Мать твою, смотри, Горбачёв пошёл!» Кто-то автоматически здоровается, как со знакомым: «Здрасте!» Он улыбается в ответ: «Здравствуйте!» Пытается заговорить, не получается: дежурные вопросы, такие же ответы. На Ивановской площади в Кремле встречаем группу людей. Горбачёв спрашивает: «Откуда?» «Из Красноярска», «Из Донецка», «Из Люберец». Стоят – заморенные, забитые, головы опущены. «Ну что вы хотите мне сказать?» – бодро спрашивает Горбачёв. Какая-нибудь одна посмелее всегда найдётся: «Желаем здоровья вам». Остальные молчат стеснительно и понуро…
…Лидер страны привык общаться с народом, а не с людьми. Вообще, а не в частности. Этот вывод я сделал для себя в один из дней в Крыму. Горбачёв шёл с моря и по пути повстречал электриков – сотрудников местного отдела. Он изменился в лице и резко сказал мне: «Если подобное повторится, я покину эту дачу!» Никакого разговора у него с ними не было и быть не могло… Просто они прошли по его территории – заповедной.Первый президент России Борис Ельцин довольно часто общался с народом, особенно в первые годы у власти. Владимир Шевченко, часто сопровождавший его во время поездок, вспоминал, что президент иногда сам регулировал ситуацию, особенно когда она становилась напряжённой:
– Ельцин в свой первый президентский срок тоже часто выходил к людям, особенно здесь, в России. Он прекрасно знал, что это небезопасно, и принимал свои меры: когда чувствовал, что начинают слишком сильно давить и охрана не справляется, обращался к толпе: «Мужики, или не толкайтесь, или мне придётся уйти!» Обычно помогало…
Конечно, в современных условиях количество потенциальных угроз здоровью и жизни охраняемых лиц самого высокого уровня серьёзно увеличилось. Но и они, как мы можем видеть, время от времени позволяют себе изменение установленных маршрутов, неожиданное посещение неподготовленных объектов и неформальное общение с гражданами.Атрибуты власти
По большому счёту, автовладельцы считают государственный регистрационный знак, установленный на их машине, её составной частью. Антон Павлович Чехов заметил, что «в человеке всё должно быть прекрасно». В автомобиле – тоже. Вот и стали наши граждане с определённых времён стремиться к тому, чтобы их «железные кони» получили «красивые» номера. И желательно не просто с симпатичным сочетанием букв и цифр, но и дающие какие-либо преимущества (официальные либо нет) перед другими, менее удачливыми участниками движения.
Первые автомобильные номера появились в России в начале XX века. Они представляли собой жестяную табличку с трёхзначным номером. Выдавались они городской управой строго в порядке очереди, а если быть более точным, то по мере регистрации новых автомобилей. А затем таблички ежегодно менялись. Номеров вполне хватало, поскольку легковых авто было немного, да и регистрировались они лишь в крупных городах.
А вот первые спецномера стали готовить к выпуску в 1908 году. Именно тогда после длительных дискуссий было принято решение о том, чтобы выделить из общей массы (не очень большой, кстати, автомобили августейших особ). В официальном издании ФСО «Кремль-9» приводится описание этих специальных номерных знаков.
Только в ноябре 1911 года министр Императорского двора В. Б. Фредерикс утвердил образцы «особых» автомобильных номеров, которые должны были крепиться «на задней оси дощечками синего цвета с белою Императорскою короною и рядом с нею того же цвета одною русскою буквою для моторов пассажирских и двумя буквами для моторов грузовых, выставленными в алфавитном порядке». Эта «дощечка синего цвета» была размером с лист бумаги формата А4. На легковых автомобилях на эту «синюю дощечку» наносились контуры белой императорской короны и рядом, через дефис, наносилась большая белая буква «А». На грузовых – то же самое, только с белыми буквами «АБ». Все эти правила касались только автомобилей собственного ЕИВ гаража и автомобилей, принадлежащих великим князьям. Автомобили самого императора так до 1917 года оставались «вне всяких категорий» и ездили без всяких номеров.
Рядовые же граждане и организации (а к 1914 году в нашей стране официально передвигалось более 2 тысяч машин) использовали номера самые обычные.