Меня прокурор
Позвал на ковер —
Седой весь, само благородство:
«Ты должен в них, б…,
Культуру внедрять,
За души людские бороться!»
Что-то стал я сдавать —
Спать, свисток забывать,
Что-то весь мой актив не у дел:
Дворник-друг впал в тоску,
Стукачи в отпуску,
У доверенных лиц опохмел.
Я за души борюсь.
Эх, земля моя, Русь!
Эх, один все и тот же расклад, —
В генеральском кругу —
Лозунг, мантра в мозгу:
Участковый всегда виноват!
Все в том же ключе —
Язык на плече —
Ношусь, аж печенка трясется,
Галопом, бегом,
Злодеи кругом,
А я должен с ними бороться!
Мне ученый сосед
«Пей да спи — дал совет, —
Мой компьютер тебя просчитал.
У начальства помрешь
На ковре ни за грош,
Три рубля наживешь капитал!»
Мне с курорта жена
Пишет: «Нет ни хрена
В твоем сердце стремления ввысь!
Если есть водоем
В околотке твоем,
Обязательно в ем утопись!»
Ослаб я, обмяк,
Хожу, как дурак,
Ни озера нет, ни колодца.
Я в ванну залез.
В мозгах интерес:
Ну кто теперь будет бороться?..
«Мы вчера с Антохой, с дружбаном…»
Песня посвящена моему товарищу Борису, работавшему в 80-е годы XX века в Московском уголовном розыске. Проводя оперативно-розыскные мероприятия, Борис, как и все его коллеги, обязан был соблюдать требования приказа МВД СССР о вежливом и культурном обращении с гражданами. Соответствующей нормы права, обязывающей граждан вежливо и культурно относиться к инспекторам уголовного розыска, в законодательстве тех лет не было. И сейчас нет. Пройдет лет пятьсот, и мы в России все будем относиться друг к другу вежливо и культурно. Это мой прогноз. Будет не хуже, а лучше.
Мы вчера с Антохой, с дружбаном
Первомай встречали на дому,
А внизу, в сиренях, под окном,
«Мусор» сторожил ночную тьму.
Оставаясь с носом, в дураках,
Он обрел и якорь, и причал,
Он лежал с оружием в руках,
Он врага в засаде поджидал.
Мы бутылки выпитые вниз
До утра бросали на него,
Банки-склянки били об карниз,
Мы же ведь не знали ничего!
А с утра звонок: «Откройте дверь!»
Кто-то грозный сгреб меня в момент,
Ксиву тычет в рыло — верь, не верь:
Уголовка. Розыск. «Мусор». Мент.
Он сказал устало: «Дай воды,
Щетку дай одежную, живей».
И добавил, как бы от балды:
«Опер, сыщик, Вася я, старлей».
Я налил воды и дал огня.
Он сказал, куря: «Пролет. Облом.
Сколько ж вы бутылок на меня
За ночь набросали с дружбаном!»
Он вздохнул: «Начальники велят
В контингент по капле, изнутри
Силой слов сознание внедрять,
А в тебя поди его внедри!»
Он почистил куртку, постоял,
Он башкой не бил меня об стол.
«Грустно мне, товарищ», — он сказал,
И махнул рукою, и ушел.
Он шагал, угрюмый — нос в песке,
Чешуя от воблы в волосах,
И синяк и рана на виске,
И в носу и в ухе пух и прах.
Я с тех пор везде его ищу,
Ну, стакан хотя бы предложить.
Он в упор смотрел тогда, вприщур,
«Эх, — сказал он, — как так можно жить?»
Он ушел и штраф с меня не взял,
Кобуру поправил на ходу,
Хреноту какую-то жевал.
Вася, где ты? Я тебя найду!
И злодей, твой враг, залег на дне,
И печаль — по нервам — как пила!
Братцы, он не врал, поверьте мне:
Мусорская служба тяжела!
Дождь над «мусорами» моросит,
Ветер гонит листья по дворам,
Непогода, слякоть на Руси!
Холодно в засаде «мусорам»!
И ползет простуда под шинель,
И проверки вечные — опять!
И патронов мало, и кобель,
Злой, голодный, след не хочет брать!
И мадам Фортуна, ой, хитра,
Вбок воротит рыло во хмелю,
Дорогие братья «мусора»,
Я вас всех жалею и люблю!