***
Кто, кстати говоря, сотню лет назад больше всех ратовал за свободу и против засилья самодержавия? Тоже люди творческие, типа, интеллигенции, мозг нации (мнение классика марксизма тут вспоминать не будем)... Цензура тогда, кстати, тоже была - самая настоящая. Цензор Дьяченко, к примеру, умудрился даже из "Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря" вымарать некоторые чудеса преп. Серафима, описания которых ему показались чрезмерными (буквально только совсем недавно вышло уже неподцензурное издание). Конечно, это было слишком, не очень складно как-то. Большинство... Многие, то есть, истосковались по свободе!.. Ну, и получили свободу в феврале. 17-го... А потом... С господами большевичками никому мало не показалось! И с цензурой тоже... В лучших, что называется, мечтаниях великого русского худлита минувшего тогда XIX века. Нет, жаль, жаль, что Толстой Лев с Достоевским Михалычем до этого не дожили. Уж как порадовались бы со своим "не могу молчать" или слезинкой хотя бы одного замученного ребенка... А уж всякая там внутрицеховая солидарность в творческих союзах... Достаточно вспомнить судьбы, к примеру, Алексея Толстого или Мандельштама - такое творческое цеховое единство стало, ну, на уровне столицы колымского края для неугодных. А что жаловаться-то? За что боролись, на то и напоролись, гласит народная же мудрость! В такого рода магаданах и норильсках и свои, кстати, драмтеатры тоже имели место быть. Чехов бы, наверное, тоже порадовался... Власть заботилась о культурном просвещении масс трудящихся. .. Однако ж... проще сказать, всё ж поосторожней следовало бы бороться за свободу и расшатывать имеющиеся, там, основы. Поаккуратней, вот что! А то... запросто на смену нелюбимому, а то и даже ненавистному болоту приходят куда более железобетонные монолиты, для которых какая-либо свобода внутри себя равна феномену свободного падения, так сказать... А падать монолитам, как правило, не хочется. Они предпочитают, чтобы другие падали. Тут и евангельскую силоамскую башню не грех вспомнить. Потому как, выражаясь культурным... то есть, вульгарным языком, под раздачу очень и очень часто попадают далеко не самые виноватые... Что грезившие о свободе, а что и не шибко ее на самом деле жаждущие...
***
Вот, защитники греха, точнее - свободы для греха, свято уверены, что на эту свободу кто-то всерьез покушается. На самом деле законы могут быть разными, но последней, так сказать, свободы для греха все равно не отнять до тех пор, пока человек сам в себе уверен, что он прав. Об этом, кстати, и Священное Писание говорит:
"Таков путь и жены прелюбодейной; поела и обтерла рот свой, и говорит: "я ничего худого не сделала" (Прит. 30:20) .
***
"Что город разрушенный, без стен, то человек, не владеющий духом своим" (Прит. 25:28).
Многие святые отцы рассматривали дух в человеке как высшую способность души. То есть дух с маленькой буквы в человеке тогда становится Духом, когда оказывается питаем Духом Святым, благодатью. В этом смысле трехчастное деление человеческой природы (дух-душа-тело) вполне актуально тогда, когда есть жизнь духовная, вера.
***
Великий русский композитор Георгий Свиридов в свое время сознательно ушел от симфонизма как жанра. Ушел в жанр песни, песенности, хора. И это было совершенно неслучайно, поскольку симфонизм уже к середине ХХ столетия себя полностью исчерпал. Но не случайно для Свиридова, как гения, это было еще и потому, что между симфонией и песней есть разница духовная: хоровое пение в принципе ближе к библейскому "Всякое дыхание да хвалит Господа". Очень странно, но многие произведения Свиридова так и остались в рукописях, не разобраны...
***
Ад это попечение о неосуществимом.
***
"Ибо я не имею никого равно усердного, кто бы столь искренно заботился о вас, потому что все ищут своего, а не того, что угодно Иисусу Христу", - говорит апостол Павел о Тимофее. - "А его верность вам известна, потому что он, как сын отцу, служил мне в благовествовании. Итак я надеюсь послать его тотчас же, как скоро узнаю, что будет со мною" (Фил.2:20-23).
Вот, собственно, критерий истинного христианского служения: усердие в оказании любви, безотказность, самозабвение Христа ради... Увы, сколь часто в нашей обыденности приходится сталкиваться со многими говорунами, от которых никакой реальной помощи не дождешься и не допросишься. Но, к счастью, приходится встречать и таких , которые о себе ничего не трубят, но готовы спокойно и молчаливо пожертвовать всем, что у них есть. На таких все и держится на самом деле
***
Кто кому или чему поклоняется, тот, значит, стремится иметь с поклоняемым свою часть. Разделить, так сказать, определенную участь и в самой вечности. Как-то один мой собеседник заявил, что он специально ездил поклониться монументу Сталина... Хозяин-барин, как говорится, но задумывался ли сей поклонник, какую именно участь он, тем самым, хочет разделить?
***
К вопросу о сущности
и происхождении власти:
Собственно, что есть, то и есть
в тот или иной момент -
или власть от Бога
или попущена Богом,
или, что называется, безвластие...
Умереть за Христа
есть вероятность
и возможность при любом раскладе.
Был бы для этого личный потенциал.
***
Кто кому и какой церковный орден при советской власти вручал, это все ерунда. Гораздо более существенным стало то, что после войны, когда почти все былое духовенство было уничтожено, а уцелевшие, типа свят. Афанасия Сахарова и Сергея Фуделя, не имели возможности публично говорить, пришло новое духовенство, новая, так сказать, генерация, в том числе и множество "западенцев" с Украины. Вот они и сделали из Церкви советскую кассу: "паки и паки гроши в кулаке". Прейскурант и всё такое прочее, что характерно для церковной атмосферы поздних советских же времен. Вот это была акция так акция: формирование вполне себе подконтрольной материалистической атмосферы внутри храма. При этом уже большинство, за небольшим исключением, не надо было через колено ломать и куда-то высылать. Страгородский на этом фоне ангел, святой человек!
***
Пути Господни, действительно, настолько неисповедимы, что простому смертному не только бывает сложно всё понять, но и - принять. Сергей Фудель в своих воспоминаниях говорит, что в начале 20-х годов прошлого ХХ века, после революции, у многих верующих было очень обнадеживающее ощущение настоящей свободы в Церкви. Ушли те, кто не имел веры, но присутствовал ранее чисто формально. Начала возрождаться подлинная евхаристическая жизнь, появились общины, в которых во главе с исповедниками-духовниками эта литургическая жизнь и впрямь формировалась. Все это внушало надежды. Однако последующая советская история - фактически, страшный каток тотальных репрессий этому возрождению Церкви тогда не дал осуществиться. Очень многие были просто уничтожены физически. А кто уцелел (тот же Фудель, к примеру), были вынуждены молчать. Только с началом 90-х годов стали издаваться основные труды Фуделя да и вообще православная литература как таковая. Хрущевский каток, как известно, тоже не способствовал возрождению нормальной церковной жизни. Дело не только в закрытии тысяч открытых ранее храмов, но в формировании такой внутрицерковной атмосферы, которая работала только на требоисполнительство, исключая всякую проповедь Евангелия... Вот и получилось целое вавилонское пленение не менее семидесяти лет. А потом приходят уже наши поколения, начинается новая история, в который можем похвастаться многими восстановленными стенами, но, увы, нельзя сказать, что великими духовными свершениями. Хотя, конечно, духовная жизнь возрождается, евхаристическая - в том числе, наверное, это то самое, о чем и говорил Фудель. И все же промысел Божий в нашей истории последних ста лет не просто велик, но и сточки зрения человеческой - трагичен. Как для народа, так и для нашей Церкви. И до конца всего мы понять не можем. "Все быть могло иначе, но не было иначе..."