— Кажется, он что-то сломал себе. Не может встать.
— Встанет! Поднимите его.
— Дайте ему пинка, сразу повеселеет, — вяло сказал полицейский, который бил Штайнера.
Человек застонал.
— Он действительно не может подняться, — сообщил другой полицейский. — И у него вся голова в крови.
— Черт возьми! — Офицер соскочил с машины. — Не шевелиться! — крикнул он арестованным. — Проклятая банда! Одни неприятности!
Машина уже стояла рядом с несчастным. Керн сверху хорошо все видел. Он знал этого худощавого польского еврея с жидкой седой бородкой. Керн несколько раз спал с ним в одной комнате. Он хорошо помнил, как тот по утрам стоял с молитвенными ремнями у окна и молился, тихо раскачиваясь взад-вперед. Он торговал пряжей, шнурками и нитками, и его уже три раза высылали из Австрии.
— Встать! Живо! — скомандовал офицер. — Зачем вы спрыгнули с машины? Слишком много грехов? Воровали? И кто знает, может, и еще что-нибудь натворили!
Старик пошевелил губами. Его широко раскрытые глаза смотрели на офицера.
— Что? — спросил тот. — Он что-нибудь сказал?
— Он говорит, что боялся, — ответил полицейский, который склонился над стариком.
— Боялся? Конечно, боялся! Наверняка, что-то натворил! Что он говорит?
— Он говорит, что ничего не натворил.
— Это каждый говорит. Но что с ним делать?
— Нужно вызвать врача, — сказал Штайнер с машины.
— Заткнитесь! — закричал офицер. — Где вы найдете врача в такую рань? Он же не может лежа на мостовой ждать врача! А потом нас обвинят, что мы бросили его. Все поедут в полицию!
— Его нужно отвезти в больницу, — сказал Штайнер. — И немедленно.
Офицер стоял в нерешительности. Теперь он видел, что человек тяжело ранен, и поэтому забыл повторить Штайнеру, чтоб тот заткнулся.
— В больницу! Это не так просто. Для этого ему нужно направление. А я не могу все сделать один. Я должен сперва доложить…
— Отвезите его в еврейскую больницу, — сказал Штайнер. — Там его примут без направления и доклада. Даже без денег.
Офицер уставился на него:
— Откуда вы это знаете, а?
— Его нужно отвезти в пункт скорой помощи, — предложил один из полицейских. — Там всегда дежурит санитар или врач. А им видней…
Офицер принял решение.
— Хорошо, поднимите его. Мы будем проезжать мимо пункта скорой помощи. Какое свинство!
Полицейские подняли старика. Он застонал и сильно побледнел. Они положили его в кузов машины. Старик вздрогнул и открыл глаза. Они неестественно блестели на изможденном лице. Офицер закусил губу.
— Сумасшедший! Спрыгнул с машины! А ведь пожилой человек! Ну, поехали! Только не быстро.
Под головой раненого медленно копилась кровавая лужа. Узловатые пальцы скребли по деревянному настилу кузова. Губы постепенно разжались, и обнажились зубы. Казалось, будто за мертвенно-бледной маской боли прячется беззвучный язвительный смех.
— Что он говорит? — спросил офицер.
Один из полицейских сидел, склонившись над стариком, и крепко держал его голову, предохраняя от тряски.
— Он говорит, что хотел вернуться к своим детям. Теперь им придется голодать, — сказал он.
— А, чепуха! Никто не будет голодать! Где они?
Полицейский нагнулся.
— Он не хочет этого сказать. Тогда их вышлют. У них нет разрешения на пребывание в стране.
— Это же ерунда. Ну, а что он сейчас говорит?
— Он говорит, чтобы вы его простили.
— Что? — удивленно переспросил офицер.
— Он говорит, чтоб вы простили его за те неприятности, которые он вам причинил.
— Простил? Что это еще значит? — Покачивая головой, офицер снова уставился на лежащего.
Машина остановилась перед пунктом скорой помощи.
— Внесите его туда! — приказал офицер. — Осторожно! А вы, Родэ, останьтесь с ним.
Полицейские подняли несчастного. Штайнер нагнулся:
— Мы найдем твоих детей. И поможем им, — сказал он. — Ты слышишь, старик?
Старик закрыл глаза и открыл их снова. Затем трое полицейских понесли его в дом. Его руки повисли и безжизненно волочились по мостовой, словно из них уже ушла жизнь. Через некоторое время двое полицейские вернулись и залезли в машину.
— Он еще что-нибудь говорил? — спросил офицер.
— Нет. Лицо у него совсем позеленело. Если поврежден позвоночник, он долго не протянет.
— Ну и что? Одним жидом будет меньше, — сказал полицейский, который бил Штайнера.
— Простить! — пробормотал офицер. — Странно! Смешной народ!
— Особенно в наше время, — сказал Штайнер.
Офицер выпрямился.