Наконец они добрались до жалкого домишки с соломенной крышей, который утопал в глубоком снегу.
— Ой, а ведь мы совсем забыли про дрова! — вскрикнула Джоли.
— Ничего, с помощью магии я постараюсь сделать так, чтобы в доме всю ночь было тепло, — успокоил Пэрри. — Только сначала дай мне что-нибудь на себя накинуть, а то, приняв человеческий вид, я еще напугаю наших добрых хозяев.
— Почему бы тебе не надеть воображаемые одежды?
— Ты знаешь, они не очень-то греют…
Улыбнувшись, Джоли спустила его на землю.
— Тогда раздобудем одеяло.
С этими словами девушка скрылась в домике, из которого донесся приглушенный разговор — вероятно, она объясняла ситуацию своим близким. Вернувшись с лоскутным одеялом в руках, крестьянка протянула его Пэрри.
Как только он принял человеческий вид, его нагое тело мгновенно охватил холод, однако Джоли поспешила завернуть спутника в одеяло и открыть дверь.
Закутанные в такие же потертые шубы, как у девушки, там от холода жались друг к другу старик и старуха — ее родители.
Дочь обратилась к ним на родном языке. Оба понимающе закивали. Старики приняли Пэрри-за чужестранца, с которым она познакомилась и который мог расплатиться за ночлег. Как она объяснила им то, что он остался без одежды, Пэрри не знал.
— Наколдуй же скорее тепла, — шепнула Джоли.
Воспользовавшись своим волшебным талантом, Пэрри произнес заклинание, от которого стены и пол домика стали излучать тепло.
Джоли; а быть может, крестьянская девушка — Пэрри подозревал, что по мере необходимости они действуют по очереди — поднесла руку к стене, показывая, что она нагрелась. Последовав ее примеру, старики вскрикнули от удивления и радости — такое колдовство им явно пришлось по душе!
Их ужином оказалась жидкая каша и вода — похоже, монголов действительно не очень заботило, вымрет население покоренных ими земель от голода или нет. Однако с помощью магии Пэрри приправил еду, сделав ее более вкусной и сытной. Говорить особенно было не о чем — Пэрри не знал языка хозяев, поэтому иногда знаками обращался к Джоли за помощью. Похоже, она сказала им, будто ее спутник дал обет молчания. Пэрри снова оценил сообразительность Джоли.
Он вдруг понял, что чувствует себя почти счастливым, и догадался почему
— ведь он был среди простых людей, которые вели самую обычную жизнь. На минуту ему показалось, что он совсем не монах и что Джоли жива. Да и сама крестьянская девушка, сбросившая с себя тяжелую громоздкую шубу, в которой выходила на улицу, своей свежестью и молодостью так походила теперь на Джоли…
После ужина ничего не оставалось, кроме как улечься спать — тьма сгущалась, а свечи были, вероятно, слишком дороги, чтобы запросто жечь их. На минутку отлучившись из дома по нужде, Пэрри вскоре вернулся и устроился на ночлег в свободном углу. Старики занимали отдельную лавку, а девушка спала рядом с ними на соломенной подстилке.
Но когда в доме совсем стемнело, девушка молча подошла к Пэрри и дернула его одеяло. Неужели что-нибудь случилось?
— Нет, все в порядке, Пэрри, — беззвучно сказала ему Джоли. — Я просто пришла, чтобы побыть с тобой, как когда-то…
Пэрри открыл было рот, чтобы возразить, однако девушка поднесла к его губам палец. Ей не хотелось будить своих родителей.
«Не можешь же ты пользоваться ее телом и для этого! — беззвучно возмутился он. — И, наконец, я… я же монах!»
Распахнув его одеяло, девушка приникла к Пэрри — ее тело было жарким и таким женственным…
«Джоли! Что ты делаешь?!»
Впрочем, все было понятно без слов. Целых тридцать лет Джоли не могла любить его как земная женщина и теперь намеревалась наверстать упущенное. Вероятно, молодую крестьянку не пришлось долго уговаривать. Что ж, немногие девушки ее круга могли позволить себе такую добродетель, как целомудрие. В этом отношении сама Джоли когда-то представляла собой редкое исключение, да и то, наверное, благодаря тому, что встретилась Пэрри, еще не успев в полной мере расцвести.
Пэрри честно боролся со своей совестью и годами выработанной привычкой к воздержанию, однако в этой битве силы оказались слишком неравными. Он и раньше понимал, что не может устоять перед Джоли, теперь же на одну ночь она как будто ожила. Уступив наконец неистовому желанию, Пэрри принялся обнимать и целовать любимую со всей страстью, которая подавлялась в течение трех десятков лет. Джоли отвечала ему тем же. Их чувство друг к другу так долго оставалось под запретом, что они еще не скоро смогли расстаться…
Однако утром девушка, как ни в чем не бывало, спала в своем углу, а Пэрри оставался в своем. Если родители и догадались о том, что произошло ночью, то предпочли промолчать.
Улучшив при помощи магии завтрак, Пэрри разделил его с хозяевами и постарался отблагодарить их за гостеприимство. Вдобавок к способности отыскивать под снегом сухие дрова, Пэрри наделил девушку талантом торговаться и делать на рынке самые выгодные покупки. Эта наука тоже в большей степени основывалась на развитии ее природных возможностей, а не на колдовстве. Теперь уже девушка могла не опасаться, что ей подсунут плохой товар или откровенно обманут, и средства, потраченные на то, чтобы накормить гостя, вернутся сторицей.
Но как отплатить за то, что Джоли воспользовалась ее телом и ночью? Что предложить девушке взамен? А вдруг та забеременеет? Ночью все эти вопросы даже не приходили ему в голову, теперь же назойливо требовали ответа.
Поговорив с родителями, девушка взяла его за руку. Пэрри позаимствовал у старика изношенную меховую одежду — она была неудобной и буквально кишела вшами, однако выбирать не приходилось. Перед тем как отправиться в путь, он должен был обязательно вернуть ее хозяевам.
Как только вместе с Пэрри Джоли вышла из домика, она, не теряя зря времени, начала:
— Моя хозяйка страдает недугом, от которого, как я ей сказала, ты мог бы ее избавить. Эта болезнь способна привести к бесплодию, но ты можешь ее вылечить.
— Такие вещи не делаются скоро, — горячо возразил Пэрри. — Ты прекрасно это знаешь, Джоли! Для подобного колдовства нужно хотя бы еще один день и одну ночь.
— Да, мы должны задержаться еще на один день, — согласилась она. — Я уже подтолкнула ее к выздоровлению, а с твоей помощью она будет совершенно исцелена.
— Но мне пора возвращаться в монастырь!
— Ты все равно еще не готов к тому, чтобы лететь.
Джоли была права — скорее всего, чтобы преодолеть обратный путь, у него действительно не хватит сил…
Джоли оставила девушку, чтобы та попробовала воспользоваться своей новой способностью отыскивать под снегом дрова. Скатав ледяной шарик, крестьянка вгляделась в него и целеустремленно направилась куда-то мимо деревьев. Пэрри последовал за ней. Через минуту радостная девушка уже стояла с приличной охапкой крепких сучьев на растопку. Колдовство сработало!
Пэрри помог отнести дрова в дом — теперь его хозяева могли не бояться морозов.
Затем вместе с девушкой он отправился на ближайший рынок. У нее была всего одна монетка, полученная от монгольского всадника, однако молодая крестьянка твердо намеревалась потратить ее с умом. Как следует поторговавшись, она выгодно купила хлеба. Чувствуя, что его ловко провели, продавец лишь недоуменно качал головой. Итак, колдовство и на этот раз сослужило ей службу.
Ночью она снова проникла к Пэрри под одеяло. Он не стал возражать — значит, девушку вполне устраивали условия соглашения с Джоли. Вероятно, в ее жизни уже были мужчины, хотя вряд ли они обращались с ней так, как Пэрри, способные думать только о том, чтобы грубо удовлетворить свою похоть. Впрочем, девушка прекрасно понимала, что незнакомец обнимает не ее, а Джоли. Тем не менее Пэрри не оставлял попыток излечить ее болезнь и к утру твердо знал, что ему это удалось. Впрочем, его труды тоже не остались без вознаграждения…
На следующий день Пэрри почувствовал, что достаточно отдохнул и готов вернуться во Францию. Молчаливо простившись с крестьянской семьей, он шагнул за порог. Там он снова обернулся уткой, и девушка смогла забрать одежду обратно. Увидев расправляющую крылья птицу, она улыбнулась — наверное, в ответ на прощание Джоли. Затем Пэрри взмыл в воздух и полетел, а Джоли последовала за ним.