Из окна Пэрри увидел, как солдаты, все еще с опаской, со всех сторон обходят дом.
— Теперь поджигайте, — приказал сержант. — А когда они выскочат из дома, убейте обоих.
— А как же добро? — спросил один из солдат. — Уж у них тут, поди, есть чем поживиться!
— Нам велено убить Колдуна и уничтожить его дом, — отрезал сержант. — Никакой наживы. Любая вещь, которую вы здесь возьмете, может оказаться заколдованной и погубить вас, пока спите. Для таких, как он, это раз плюнуть.
Солдат замолчал — страх перед сверхъестественным все-таки одержал над жадностью верх. Это оказалось на руку Колдуну — ведь ему пришлось бы расправиться с каждым, кто встал бы на его пути.
Половина людей принялись подтаскивать к стенам дома сухие ветки и солому, в то время как остальные охраняли их со своими алебардами. Затем кто-то принес горящий факел и быстро разжег костер.
Повернувшись к Пэрри, Колдун кивнул. Все шло точно по его плану.
Подождав, пока пламя не охватило весь дом, они взобрались на чердак, и там Колдун отодвинул заранее подготовленную доску. Скрытые густыми облаками дыма, теперь они могли выбраться наружу.
Колдун обернулся ястребом и, раскинув крылья, взметнулся вверх. Приняв образ ворона, Пэрри последовал за ним. При соответствующем навыке изменение формы давалось сравнительно легко — гораздо труднее было поменять вес и заставить свое новое тело взлететь. Насколько знал Пэрри, во всей Франции это удавалось только им с отцом. Со временем Джоли тоже могла бы усвоить эту науку…
— Вон они! — крикнул какой-то солдат.
— Я беру ястреба, ты — ворона, — приказал сержант.
Пэрри с тревогой увидел направленные на них арбалеты. Почти тут же искусно выпущенная сержантом стрела пронзила ястреба. Пэрри метнулся в сторону, и, едва задев ему крыло, метившая в него стрела пролетела мимо.
Колдун упал. Беззащитный под прицелами арбалетов, Пэрри ничем не мог ему помочь и, изо всех сил махая крыльями, направился к деревьям, чтобы укрыться среди ветвей, пока солдаты не успели перезарядить оружие.
Без сомнения, они оказались готовы к тому, что их жертвы изменят облик, и продумали свои действия намного лучше, чем ожидал Колдун. Самые темные крестьяне верили, будто колдунам подвластны все мыслимые и немыслимые чудеса, более же образованные люди гордились тем, что подвергают это сомнению, и даже заявляли о своем неверии в магию. Используя лишь малую долю волшебства, толковый колдун, вроде отца Пэрри, вполне мог ловко лавировать между двумя этими крайностями. Однако крестоносцы все-таки сумели разгадать его замысел и с успехом завершить свою миссию — Колдун был убит, а его дом сожжен.
Пэрри чудом остался жив — вылетев через крышу вторым, он предназначался менее меткому стрелку, да к тому же невольно рванулся в сторону…
Вскоре он оторвался от солдат — проследить за черной птицей, укрывшейся в густой тени деревьев, оказалось невозможно. Когда Пэрри понял, что спасен, он присел отдохнуть на одну из ветвей.
Только теперь он в полной мере осознал, что потерял отца. Одна стрела разом перечеркнула все его планы!
Однако горе Пэрри тотчас захлестнула волна ярости. Он сейчас же вернется и расправится с мерзавцами! Он спалит их в огне так же, как они сожгли дом отца! Ведь чтобы вызвать огонь, потребуется совсем немного волшебства, затем уж тот сам сумеет о себе позаботиться… Отец будет отмщен!
Но Пэрри вдруг вспомнил о Джоли, которая осталась в деревне. Если солдаты знали о Колдуне, им наверняка известно и о ее существовании. Что, если они отправили туда своих…
Расправив крылья, он поднялся в воздух. Ворон преодолевал расстояния гораздо быстрее человека. Пэрри потратил не один месяц, чтобы привыкнуть, изменяя облик, внутренне оставаться самим собой. Теперь он был благодарен себе за не даром потраченные усилия.
Даже обладая крыльями ворона, чтобы добраться до деревни, Пэрри потребовалось время. Еще издали услышав шум, он понял, что его худшие опасения подтвердились. Везде бродили солдаты — в том числе и перед домом Джоли. Пэрри боялся даже представить, что там творится…
Приземлившись, он снова принял человеческий вид. Однако он еще не успел освоить сложное искусство перевоплощения, при котором одежда тоже менялась, и потому стоял сейчас совершенно голый. Впрочем, юноша был к этому готов — в дупле растущего перед самой деревней дерева он заранее припрятал для себя одежду.
Однако не успел он сунуть руку в дупло, как услышал грубый оклик:
— Попался, Колдун!
Подскочив от неожиданности, Пэрри обернулся на голос и увидел нацеленный прямо в его грудь арбалет. Юноша застыл на месте.
— Прежде чем захочешь поколдовать, имей в виду, — предупредил солдат. — Твоя девчонка у нас, и в ту же секунду как ты что-нибудь выкинешь, она умрет. Потом мы все равно доберемся и до тебя, не сомневайся!
Еще бы! Уже дважды им удалось безошибочно расставить ловушки. Крестоносцы точно знали, где искать их обоих и за кем еще нужно охотиться. Слишком чистая работа — наверняка здесь не обошлось без магии… И пока он не выяснит ее источник, придется терпеть поражения.
Как и был, раздетого, Пэрри повели в опустевшую деревню. Наверное, устраивая на него засаду, солдаты загнали всех жителей по домам. Теперь он у них в руках… Впрочем, Пэрри не был совсем уж беззащитен, так как мог перевоплотиться и ускользнуть или, прибегнув к колдовству, вооружиться и напасть на своих врагов. Однако он понимал, что Джоли действительно в опасности, и не мог рисковать ее жизнью.
Тут Пэрри увидел ее. Другой сержант вел девушку за руку. Ее платье было порвано, и солдаты не сводили с пленницы сальных взглядов. Вероятно, она отчаянно сопротивлялась — Пэрри заметил, что белый крест на плаще сержанта запачкан грязью. Поскольку Джоли еще не умела перевоплощаться, сбежать ей не удалось. Пэрри пожалел, что не подождал с другими науками вместо того, чтобы сначала обучить ее этой…
И все же девушка успела кое-чем овладеть — например, глядя человеку прямо в глаза, она могла его загипнотизировать. Если бы Джоли сделала это со своим охранником, Пэрри мог бы принять облик коня и быстро унести ее отсюда.
— Свяжите его, — приказал сержант. — Да завяжите глаза — тогда он не сможет колдовать!
Здесь они ошибались — Пэрри обладал внутренним зрением и имел способность почти так же хорошо видеть без помощи глаз. На его счастье, они его недооценивали. Теперь нельзя было упускать ни малейшего преимущества перед противником!
Крепко связав его веревкой, юноше набросили на голову капюшон и плотно обвязали его вокруг шеи. Затем его пихнули к стене одного из домов.
— Даже и не знаю… — нерешительно начал какой-то солдат. — Я слыхал, будто колдунов не связать, если они сами этого не захотят. А вдруг он только прикидывается беспомощным, а потом возьмет да и разделается с нами?
Сержант задумался.
— Пожалуй, ты прав. Нас предупреждали об опасности. Если вдруг вышла осечка со стариком, надо хоть этого не упустить. Наведи-ка на него арбалет и, если шевельнется, сразу стреляй.
— Но он может прождать так хоть до вечера, а потом отвлечь часового каким-нибудь призраком и сбежать, — не унимался солдат.
И откуда только взялся этот умник…
— Сейчас проверим, — быстро нашелся сержант. — Я затащу его девку в дом и позабавлюсь там с нею. Пусть развязывает веревки, если сможет. А останется на месте, значит, нам нечего бояться.
Сержант явно гордился своей находчивостью, хотя знал о колдунах гораздо меньше, чем думал. В любую минуту Пэрри мог бы освободиться от своих пут, но сейчас он больше беспокоился не о себе, а о Джоли. Сам того не понимая, сержант давал ей прекрасную возможность убежать. Ведь, оставшись с ним наедине, девушка без труда сумеет загипнотизировать и связать наглеца. Затем, вырвавшись на свободу, Пэрри изменит облик и унесет ее прочь.
Впрочем, не стоит забывать об арбалете… Внутренним зрением юноша отчетливо видел солдата, хотя тот и стоял за его спиной.
Тогда Пэрри вызвал видение, с помощью которого контуры его собственного тела стали казаться расплывчатыми. Солдат заморгал, однако дело было вовсе не в его зрении, а в том, на что он смотрел. Смутные очертания пленника заколыхались перед глазами часового в особом ритме, гипнотизируя его. Сознание солдата затуманилось, и он плавно погрузился в сон, по-прежнему с открытыми глазами и держа в руках арбалет. Теперь он не выстрелит, даже когда Пэрри двинется с места.