Расслабленный, голый, он лежал на животе, закинув на меня руку и уткнувшись носом в изгиб моей шеи. И остро пах сексом.
— Два оргазма подряд, — шепнула я непослушными губами, напрочь забыв о том, что надо притворяться неопытной девственницей.
— Это не предел, — вид у Призрака стал донельзя самодовольный.
Улыбнувшись, зверь коротко поцеловал мое плечо. В ответ я пропустила сквозь пальцы длинные белые пряди его волос. Какие мягкие! По-кошачьи напрашиваясь на ласку, оборотень подставил голову под мою руку. Даже в человеческом облике у него время от времени проскальзывали повадки зверя.
Большой хищник. Опасный и дикий. Ласковый с хозяйкой, но готовый, не колеблясь, перегрызть глотку чужаку.
Странно и приятно было осознавать, что я приручила эту мощь.
Но приручила ли?
Не растерзает ли меня тигр, узнав правду?
— Теперь ты пахнешь грустью. Или мне кажется?
Он сел на кровати, опустил взгляд и вдруг переменился в лице. Брови взлетели вверх, затем сошлись на переносице. Растерянно зверь провел пальцами по своему члену: заметил на коже кровь.
— Я у тебя первый?
Почему-то он выглядел так, будто не ожидал, что я окажусь девственницей. С другой стороны, а много ли я видела невинных девиц среди своих знакомых? В современном мире редкая девушка хранила себя до брака, двадцать лет — возраст экспериментов.
Призрак задумчиво растирал на пальцах кровь:
— Первый?
Соврать оказалось на удивление тяжело.
С трудом я выдавила:
— Да.
А потом мне стало еще хуже, совсем плохо, потому что Призрак вдруг улыбнулся широко и счастливо, просиял, как солнце, и стиснул меня в медвежьих объятиях. Довольный, он поднял меня с кровати, как пушинку, и пересадил к себе на колени. Теплое дыхание зашевелило волосы на макушке.
Девственница.
Оборотни ценили невинность.
Чувствуя себя фальшивой насквозь, я окаменела в этих любящих объятиях и мысленно всхлипнула.
Лгунья. Предательница.
Не истинная. Не невинная. Самозванка.
— Ты все еще боишься меня? — Зверь по-своему воспринял перемену в моем настроении. Его широкие ладони водили по моей обнаженной спине. В ягодицы упирался крепкий, готовый к близости член.
— Сколько тебе надо? — попыталась я сменить тему и с наигранной улыбкой поерзала задницей по паху своего любовника.
От такого финта Призрак зашипел сквозь зубы.
— Нарываешься.
— Нарываюсь.
Дуэль взглядов — и вот я снова распластана на постели, натянутая на твердый член.
В этот раз Призрак двигался во мне медленно, неторопливо, словно, утолив первый голод, захотел лучше распробовать вкус предложенного блюда.
Наслаждение нарастало постепенно, омывало теплыми волнами, дрожью пробегало по плечам и голове. Мягкое, расслабляющее, отключающее мысли.
Пока я плавилась в этом томной тягучем удовольствии, зверь держал в ладонях мое лицо и целовал каждый сантиметр кожи: брови, закрытые веки, скулы, щеки. Губами и кончиком носа он скользил по моей шее, время от времени задевая ее зубами, иногда довольно ощутимо, словно хотел укусить по-настоящему, но не решался.
— Так из какого ты клана? — спросил Призрак, когда мы закончили, и я лежала на окровавленной простыне, заполненная его спермой.
— Я не понимаю, о каких кланах ты говоришь.
Пальцы зверя лениво ласкали меня между бедер, размазывая по складкам вытекающий сок.
— Хм. У тебя нет родителей? Ты сирота? Воспитывалась в детском доме?
— Что? Нет.
Вопросы зверя ставили меня в тупик. Откуда такие странные выводы?
— И не знаешь про кланы?
Я мотнула головой.
— И ни разу не обращалась?
— Нет. Я человек.
Призрак повернулся на бок, оперся на локоть и внимательно посмотрел мне в глаза.
— Человек не может быть парой зверя.
Пойманная этим пристальным взглядом в ловушку, я тяжело сглотнула.
Зверь что-то заподозрил? Меня подловили на лжи?
Несколько минут мы смотрели друг на друга в полном молчании. Призрак изучал мое лицо, словно пытался вскрыть мне череп и проникнуть в мысли. Испуганная, я едва дышала. Совсем недавно наши тела сплетались в любовном танце, а сейчас я чувствовала себя беззащитным зверьком в лапах хищника.
— Оборот может запаздывать, — наконец сказал зверь. — Такое редко, но бывает. Обычно животная сущность проявляет себя уже в детстве. Но не всегда.
Так вот какой вывод он сделал.
Я мысленно выдохнула. Пронесло.
— На базе не знают, что ты одна из нас, — Призрак бросил тревожный взгляд по сторонам, словно проверяя, всю ли прослушку снял, все ли камеры наблюдения вывел из строя. — Почему молчат твои родители, в принципе, ясно.
«Конечно, ясно, — подумала я с грустью. — Потому что им нечего мне рассказывать. Я не такая, как ты. Не умею обращаться в животного. Но ты считаешь иначе, потому что истинной парой зверя не может быть человек. Но я человек. И не твоя истинная пара».