Как награду, она украдет для себя две оставшиеся недели прежде, чем сказать прощай навсегда.
Глава 8
Они умчались из Лондона, пока не разгорелся настоящий рассвет, вдвоем. Мария объявила, что они не нуждаются в своих личных слугах. Ей очень хотелось побыть с ним наедине, и не по чувственным причинам. Она жаждала узнать его лучше.
– Ты на самом деле так и не объяснил, как присоединился к армии, – сказала она, когда они проехали через заставу Кембервелл [22]. – Разве твои родители не возражали?
– Немного. Думаю, в конце концов, они признали во мне сумасшедшего.
– Ты не безумен.
Он улыбнулся.
– Я подпитываюсь возбуждением, как вампир питается кровью, – повторил он, немедленно делая ее горячей и жаждущей. Вспышка в его глазах послужила предупреждением, но это было его неотъемлемой частью, и она обрадовалась.
– Я не могу исцелить тебя, – сказала она спокойно.
– А я не хочу быть исцелившимся. Думаю, что ты сама в некотором роде безумна.
О нет. Она не собиралась говорить о сексе средь бела дня.
– Таким образом, твои родители отпустили тебя.
Его улыбка подтвердила ее отступление.
– Купив мне патент в полку по моему выбору. И помахав рукой на прощание. – Улыбка исчезла. – И я более или менее забыл о них.
Он откинулся назад в свой угол и уставился в пустоту.
– Все было настолько захватывающе, настолько ново. Новые друзья, новые места, новые проблемы. Когда все прекратило быть новым, приятным, оно поглотило меня целиком. Я всегда предполагал, что они останутся дома, застывшие, как восковые фигуры, когда я буду готов вернуться.
Мария осторожно вдохнула, тщательно обдумывая слова.
– Ты никогда не возвращался домой?
– Ни разу за последние пять лет. Я мог. Я должен был суметь…
– Твоя семья все понимала, я уверена. Они, должно быть, гордились тобой. И потом, их духи оберегали тебя от опасностей.
Он резко обернулся.
– Ерунда. Хорошие мужчины с обожающими их семьями гибли постоянно.
Стыд окатил ее от осознания того, что она сказала такую пустую банальность, но все, о чем она могла подумать, чтобы сказать, было иным.
– Должно быть, они хотели, чтобы ты был счастлив.
– Я пытаюсь жить, и жить хорошо.
Это все равно, что пытаться прочитать иностранный текст в подлиннике.
– Почему это настолько трудно, Ван? Разве ты не хочешь жить хорошо?
– Я заслуживаю этого? По каким-то причинам ты рассматриваешь меня как кого-то стоящего и заслуживающего спасения. А я в этом не уверен. – Он отвернулся, чтобы взглянуть в окно, и Мария поняла, что он хотел, чтобы его оставили в покое.
Пока она предоставит ему покой. Она чувствовала себя так, будто в замкнутом пространстве приоткрыла клетку с мятежным демоном. Она вспомнила, как вечность назад чувствовала себя несовершенной и неподготовленной. В те времена она понятия не имела об истинных проблемах. Но в те времена ее это не заботило так, как заботит теперь.
После первой смены лошадей она нарушила тишину.
– Расскажи мне о том, как ставят татуировку.
Его брови приподнялись, но он ответил.
– Это больно.
– Я предполагала, что так и должно быть. Потребовалось много времени?
– Для наших – да.
– Ты когда-нибудь жалел о том, что запечатлел дьявола на груди?
Это должен был быть легкий вопрос, но он сказал:
– Интересно, не стал ли он зовом для мрачного рока.
– Это невозможно!
– Удивительно, но возможно.
– У рисунков твоих друзей была подобная таинственная сила?
– Хоук был всегда хищником, но стал им еще больше. Кон… Странно, что он выбрал дракона. Я никогда не был уверен в том, что это значит для него.
– Любовь к жертвенным девственницам? – предложила она.
Он от души расхохотался, глаза засияли.
– Понятия не имею. Мы слишком долго не общались.
Она рискнула прощупать почву.
– Я сделала вывод, что он вернулся домой после Ватерлоо. Почему вы не виделись?
Смех умер, он пожал плечами.
– Я вернулся домой в январе, а он охотился в центральных графствах. Когда я посетил Стейнингс, его не было рядом.
– Можно было написать, назначить встречу.
– Возможно, но я не хотел вовлекать его в свои неприятности.
Это заставляло ее сердце болеть, но то, что он говорил о таких вещах, обнадеживало. Возможно, физическое перемещение домой переместит и его ум. Принимала ли их страстная ночь в этом участие? Она хотела бы так думать.