Потягивая небольшими глотками из красивой чашки венский кофе и вкушая подарок от заведения в виде ягодного парфе, я не без огорчения обнаружила, что время отдыха промчалось со скоростью света.
Нужно возвращаться в офис.
Покидая кофейню, получила звонок от секретаря Земского. Женщина осведомила о прибытии начальства в компанию.
Я бессознательно остолбенела посреди дороги на пешеходном переходе, едва-едва услышав о нем, но пришла в себя после серии автомобильных гудков. Раздраженные водители не щадили сил, погружая многолюдный перекресток в перекатистый надоедливый гул, чтобы прогнать меня с проезжей части.
— Сейчас буду, — ответив Жанне Леонидовне, я вышла из ступора и перешла на нужную сторону улицы.
***
В приемной мои руки неожиданно утратили покой и затеяли устроить балаган в волосах. Вспотевшие холодные пальцы пришлось соединить в замок, болезненно впиться ногтями в кожу, чтобы унять нервозность.
Жанна Леонидовна подняла раскрытую ладонь, подзывая к административной стойке.
— Владислав Валерьевич велел зайти к нему, — негромко обратилась ко мне, сделав паузу в телефонном разговоре и прижав микрофон трубки к плечу.
— Хорошо, — заставила себя приподнять уголки губ в благодарной улыбке. — Есть ли кто-нибудь в его кабинете сейчас?
Она отрицательно покачала головой.
— Спасибо, — шепнула я и направилась к мужчине, с которым у меня сложились самые непродолжительные отношения в жизни.
Босс, получивший вчера статус моего парня и лишившийся звания спустя несколько часов, вел заостренную обстоятельную дискуссию по громкой связи. Собеседником директора выступал наш главный экономист. Последний с раскаянием отчитывался за неудачный исход конвенции с представителем финансово-кредитной организации.
— …Он буквально в последний момент заявил, что банк отказывается страховать активы у «ZEM-GROUP»!...
— Причина? — рыкнул Земской, скинув с плеч пиджак и повесив его на спинку кресла.
Обнявшись с планшетом, я тихонечко открыла дверь и прошмыгнула в кабинет. Он был так увлечен, что не услышал моего появления.
Опершись ладонями о край стола, Влад произнес что-то неотчетливое (если не ошибаюсь, в его короткой речи промелькнули слова «чертовы ублюдки»). Встал таким образом, что ткань рубашки дымчатого цвета плотнее прилегла к телу, с точностью повторяя рельефность мускулатуры. Я залипла на минутку под это завлекательное зрелище. Притаившись, наблюдала, как сексуально крепкие мышцы сильной спины перекатывались под упругой кожей от малейшего движения.
Земской был напряжен, взвинчен, рассержен.
Внезапно запершило в горле, и я зашлась в нестерпимом кашле.
Вовремя, черт возьми!
Вздрогнув, мужчина резко поднял голову и обернулся через плечо. Он застал меня со сжатой в кулак ладонью у рта в тот момент, когда я плутала взглядом по его заднице. Спалил ни мгновением раньше, ни мгновением позже.
— Прост-и-и…те, — прохрипела я. Ощутила, как жар окрасил мои щеки в пунцовый оттенок, и потупила взор. — Я зайду позже…
— Договорим, как приедешь в компанию, — спешно проговорил Земской, обращаясь к главному экономисту. В три шага он обогнул стол и завершил вызов, коснувшись экрана телефона пальцем. — Стой, Лика, — просьба, озвученная тягучим спокойным голосом, вынудила меня превратиться в неподвижное изваяние. — Я уже закончил. Проходи.
Судорожно наполнив легкие разогретым неловкостью воздухом, я на каблуках развернулась к Владу лицом. Стоически выдержав экспресс-пытку немигающим заискивающим взглядом его янтарно-оливковых глаз, натянула дежурную улыбку, какой подчиненным принято одаривать своих боссов, и деловитой походкой зашагала вглубь логова зверя.
Глава 4
Мы будем говорить только о работе.
Ни о чем, кроме работы.
Работа. Работа. Работа.
— Жанна Леонидовна сказала, что вы хотели меня видеть.
Спрятав ладони в карманах брюк, Земской медленно кивнул.
— Верно, — хрипло отозвался он.
Осторожным взглядом мужчина провожал мою размеренную походку. Каких усилий мне стоило закопать поглубже взволнованность и засыпать это мучительное чувство метровым слоем апатичности.
Я надеялась, что не растеряю власть над эмоциями, буду собранной и бдительной. Да вот только мое тело выдавало поддельную уверенность с потрохами. Каждый новый шаг давался с неимоверным трудом. Я будто вязла в болоте, но по какой-то причине не могла развернуться, отказаться лезть в трясину дальше. Мышцы ржавели, в движениях исчерпали себя бодрость и устойчивость.