Выбрать главу

– Значит, это уже обсуждалось?

– И во Франции, Ваше Высочество, и в нашей стране. Я не сомневаюсь, что вы, человек весьма здравомыслящий, понимаете, насколько для вас опасно так глубоко залезать в долги к Франции – через герцога Орлеанского.

Мария сказала:

– Шерри прав, я уверена. Принц улыбнулся и кивнул.

– Конечно. Я все понимаю. Но…

– Ваше Высочество, – поспешно проговорил Шеридан, – Чарлз передает вам следующее. Потерпите еще немножко. Он намерен в скором времени вынести ваши затруднения на обсуждение в парламенте. Он готов к атаке и говорит, что знамения добрые. Впереди нас ждет победа.

– Хорошо, я сейчас же напишу герцогу Орлеанскому, поблагодарю его за щедрость, но скажу, что не могу воспользоваться его добротой.

Шеридан вздохнул с облегчением.

Принц был внушаем. Шерри собрался немедленно вернуться в Чертси и сообщить Чарлзу, что лучше всего влиять на принца через Марию Фитцерберт. А стало быть, Чарлзу и ей пора проникнуться друг к другу доверием!

ПРЕДАТЕЛЬСТВО В ДОМЕ

Чарлз Джеймс Фокс из кожи вон лез, убеждая партию вигов поддержать принца, ходатайствовавшего перед парламентом об уплате его долгов; однако никто его особенно не поддерживал, за исключением верного Шеридана. Фокс знал, что его друзей смущает всего один, но зато очень важный вопрос: женитьба принца.

Только те, кто присутствовал при том, как совершавший обряд венчания священник объявил принца и Марию Фитцерберт мужем и женой, мог поклясться, что они женаты. В число этих людей входили сами принц и Мария, а также ее брат, дядя и преподобный Роберт Берт; однако все они поклялись держать случившееся в тайне и держали слово, тем более что людям, присутствовавшим на подобной церемонии, можно было предъявить довольно туманное, но серьезное обвинение в содействии преступному замыслу. Поэтому никто ничего не мог сказать наверняка.

И все же Фокс верил, что ему известна истина, ведь у него было письмо принца, в котором тот категорически отрицал свое намерение жениться. На этом доказательстве Фокс и строил свой план.

Он хотел вынести вопрос о долгах на обсуждение в парламенте, ибо верил в победу. Долги принца следует уплатить, самому принцу надо назначить более щедрое содержание, а королю – продемонстрировать, что он гадкий скряга. Страна должна осознать, что король – глупый и вздорный старый джентльмен, который перессорился со всем своим семейством. Принц же – надежда Англии. Питт – ставленник короля, он, Фокс, – принца, и мудрые избиратели предпочтут веселого и обворожительного принца (с Фоксом), а не Питта с неумным и неприятным королем.

Никогда еще король не был так непопулярен. Настало время нанести удар, и Фокс считал, что он готов к атаке.

Конечно, он знал, почему Портленд и остальные не рвутся в бой. Им было неизвестно, женат принц или нет. Если обнаружится, что он женат – а это вполне может выплыть на свет, когда начнется обсуждение его финансового положения, – принц немедленно потеряет популярность. Пока же все было покрыто мраком неизвестности, а люди обожают тайны. Газеты только и писали, что о романе принца с Марией. Однако если бы вдруг оказалось, что он действительно женат на женщине, которая дважды осталась вдовой и при этом была на шесть лет старше него… Да это еще полбеды! Главное, что Мария была католичкой, а после смитфилдовских пожаров народ Англии решил, что он больше не желает видеть на троне католиков. Из-за этого Яков II лишился короны и на троне воцарились Ганноверы. Не столь давний мятеж Гордона вполне определенно показывал, что чувства эти до сих пор сильны.

Фоксу было ясно, что виги не поддержат принца, опасаясь подтверждения слухов о его женитьбе на миссис Фитцерберт. Ведь он связан с партией, а тогда партия ужасно пострадает: ее, может быть, еще очень долго будут связывать с католиками.

Однако вслух про женитьбу не упоминали, поскольку принц присутствовал почти при всех обсуждениях, а его женитьба считалась слишком деликатным делом, о котором никто не желал заговаривать. Люди, хорошо знавшие принца, знали и то, что он терпеть не мог разговаривать на неприятные ему темы.

И тем не менее Фокс не волновался. Он верил, что ему известна истина, и чувствовал себя уверенно.

Если бы только принц откровенно признался друзьям, что никакой свадьбы не было, Фокс без труда бы уговорил их поддержать принца; однако на это принц не пойдет.

Фоксу казалось, что он понимает его. Принц – романтик, он страстно влюблен в миссис Фитцерберт. Люди думают, что он сочетался с ней законным браком? Что ж, пусть думают! Мария, вне всякого сомнения, мечтала о свадьбе. Поэтому ей хотелось убедить людей в том, что она и принц поженились, а принц хотел угодить ей.

Фоксу все было достаточно ясно.

Однако герцог Портлендский был неумолим. Герцог заявил, что он – как лидер вигов – не позволит партии вынести на обсуждение вопрос о долгах принца.

Принц разозлился и надерзил Портленду, едва лишь увидел его в следующий раз. Но Портленд только пожал плечами. Очень жаль, конечно, что приходится огорчать принца, но ему, Портленду, нужно заботиться о партии.

– Я твердо намерен, – сказал принц Фоксу, – вынести дело на обсуждение в парламенте. Совершенно очевидно, что я не могу так жить дальше!

Фокс кивнул:

– Да, это безусловно надо делать. Не бойтесь, мы обойдемся без Портленда. Мы с Шерри вдвоем стоим целой партии. И найдем независимого члена парламента, который поставит этот вопрос на повестку дня. Я даже знаю такого человека: это Алдерман Ньюнхем. Он богатый торговец и имеет в парламенте вес. Надеюсь, он нас поддержит.

И через несколько дней Фокс доложил принцу, что так оно и оказалось.

Алдерман Ньюнхем поднимет вопрос о долгах принца на следующем заседании Палаты Общин.

* * *

Двадцатого апреля Алдерман Ньюнхем обратился к мистеру Питту, канцлеру казначейства – кроме поста премьер-министра Питт занимал еще и пост канцлера – с вопросом:

– Намерены ли министры Его Величества попытаться найти принцу Уэльскому выход из нынешнего весьма неловкого положения? Поведение Его Высочества в этот нелегкий период жизни отразило ярче самой ослепительной диадемы, что только есть в Европе, его благородство и достоинство. Однако было бы неправильно лишать Его Высочество удобств и развлечений, кои ему полагаются по рангу.

Мистер Питт поднялся с места и ответил:

– Я имею право выносить на обсуждение вопрос, затронутый уважаемым джентльменом, только в том случае, если такое приказание поступает от Его Величества. А я пока не был удостоен чести получить подобный приказ.

Едва мистер Питт уселся на место, как Алдерман Ньюнхем снова вскочил и заявил, что 4 мая он намерен опять вынести на повестку дня вопрос о долгах принца Уэльского.

Фокс был позабавлен.

– Мы пошли в атаку, – сказал он Лиззи. – Питт был захвачен врасплох. Он не верил, что принц разрешит нам выносить эту историю на обсуждение в парламент.

– Но почему? Он же знает, что принц не может вечно жить в таких условиях.

– Все опять упирается в вопрос о женитьбе принца. Питт полагает, что Его Высочество побоится, как бы парламент не начал совать нос в его любовные дела.

– Но Его Высочество наверняка этого не желает!

– Его Высочество желает, чтобы парламент уплатил его долги… и я намерен об этом позаботиться!

* * *

Питт приготовил Палате Общин сюрприз: он сам, не дожидаясь вмешательства Алдермана Ньюнхема, затронул в следующий раз вопрос о долгах принца. Питт улучил момент, когда зал был полон, и поинтересовался, собирается ли почтенный магистрат Алдерман Ньюнхем дать дальнейший ход своему запросу и что входит в его намерения.

Ньюнхем ответил, что он просто хочет вызволить принца Уэльского из нынешнего весьма неловкого положения.