Скоро во дворце должны были устроить бал в честь дня рождения короля. Всем уже стало известно о дуэли, и светское общество особенно интересовалось тем, как королева относится к полковнику Ленноксу, который вполне мог убить ее сына. Но, как ни удивительно, королева общалась с ним тепло, даже ласково и ни разу не упрекнула его за то, что он вызвал на дуэль особу королевской крови.
Принц Уэльский, естественно, собиравшийся на этот бал, не мог допустить мысли о том, что королева пригласит полковника. Когда же ему сообщили, что полковник должен появиться во дворце, принц пришел в семь часов – хотя бал начинался в восемь – и потребовал свидания с королевой.
Ему сказали, что она одевается и не может его принять. «Господи! – мысленно воскликнул он. – Принц я или не принц?»
Он растолкал фрейлин и ворвался в туалетную комнату королевы.
Она сидела у зеркала, и, посмотрев в него, он встретился с ее холодным взглядом.
– Итак… ко мне пожаловал принц Уэльский…
– Мадам, – сказал принц, – если я желаю с вами побеседовать, мое желание должно исполняться. Король все еще недееспособен.
– Из-за треволнений, которые доставляют ему сыновья.
– Может быть, и супруга его не без греха.
– Что вы хотите этим сказать? – визгливо вскричала королева, и принц подумал, что это тоже новая черта ее характера. Раньше она всегда сохраняла спокойствие; теперь же королеву легко было вывести из себя.
«Мадам не может больше сдерживать свои чувства», – подумал принц.
– Вы лучше знаете ответ на сей вопрос, мадам. А я сюда явился не для обсуждений. Я лишь хочу сказать вам, что полковник Леннокс не может быть допущен на бал, который устраивается в честь дня рождения короля.
Королева пожала плечами.
– Уже слишком поздно отменять приглашения.
– Значит, вы пригласили этого человека на бал к королю?
– Полковник Леннокс – один из наших придворных.
– Полковник Леннокс мог убить вашего сына.
– Принц Уэльский, вы слишком все драматизируете.
– Я думал, мать должно было взволновать то, что ее сын мог погибнуть.
– Я прекрасно знаю, что Фредерик спровоцировал полковника. Я выяснила, как было дело, и мне понятно, что вина лежит на герцоге. Он гораздо больше рвался в бой, чем полковник Леннокс.
– Мадам, я не желаю с вами спорить. Я хочу лишь заявить, что полковник Леннокс не может присутствовать на балу.
– А я не могу отменить приглашение, не посоветовавшись с королем.
– Мне прекрасно известно, кто нынче принимает решения во дворце.
Королева ликовала. Да, это она сейчас принимает решения! Она, которой раньше не дозволялось даже выразить свое мнение! Как все переменилось!
– Вы знаете, каково состояние здоровья вашего отца. Я не могу беспокоить его подобной просьбой. Лучше я подожду прихода мистера Питта. Пусть он примет решение.
Принц холодно произнес:
– Я не собираюсь встречаться на балу с человеком, который хотел убить моего брата.
С этими словами он ушел от матери.
Бал по случаю дня рождения короля! Кто бы мог подумать несколько месяцев назад, что такое возможно? И тем не менее теперь король принимал гостей и был счастлив… да, конечно, вид у него был немного напряженный и усталый, что правда – то правда, да и глаза диковато поблескивали… в них притаилось какое-то настороженное ожидание… однако несмотря на это король вполне справлялся с ролью хозяина дома.
Он тепло принял сыновей и был рад, что на балу присутствуют дочери.
Король почти не упускал из виду свою младшую дочурку Амелию и следил, чтобы она держалась неподалеку. Амелия уже позабыла о том, как она перепугалась, когда король сжимал ее в своих объятиях и, казалось, готов был задушить. Девочка беспечно болтала с отцом, что приводило его в полный восторг.
Королева ликовала. Она рассказала мистеру Питту о требовании принца не допускать на бал полковника Леннокса и попросила премьер-министра поддержать ее: ведь причин отказывать полковнику от дома нет, правда? Мистер Питт с удовольствием поддержал королеву, и полковника пустили во дворец.
Королева нарочно приняла Леннокса со всеми почестями, и гости видели, как она даже поцеловала свой веер, адресовав этот поцелуй Ленноксу. Это было сделано специально, чтобы досадить принцу Уэльскому, и королева, безусловно, достигла своей цели. Неминуемый кризис разразился, когда принц танцевал контрданс со своей сестрой, принцессой Шарлоттой. Принц и Шарлотта должны были пройти между двумя рядами танцующих, и принцу предстояло потанцевать с каждой дамой, а принцессе – с каждым джентльменом.
Когда принц дошел до того места, где стояли полковник Леннокс и его партнерша, он низко поклонился даме и сказал:
– Мадам, я прошу прощения, но не могу продолжать танец. Я вовсе не хочу вас оскорбить. Надеюсь, вы меня поймете.
– С этими словами он взял изумленную сестру за руку и подвел ее к королеве.
Королева воскликнула:
– Но что случилось? Ваше Высочество утомилось?
– О, нет, ни в коей мере, – ответил принц.
– Тогда, может быть, здесь слишком жарко?
– Мадам, в таком обществе не может быть слишком жарко.
– Я полагаю, вы хотите расстроить бал.
– Да, мне этого очень хотелось бы, мадам.
Поклонившись, принц вышел из зала, и королеве ничего не оставалось, как объявить о конце вечера.
В каком-то смысле принц одержал на сей раз победу.
Он вернулся в Карлтон-хаус злобный и недовольный.
Принц знал, что ему теперь делать. Он все бросит и поедет к Марии в Брайтон!
В Брайтоне его приняли очень тепло. Куда бы ни направился принц Уэльский, люди встречали его приветственными возгласами: они были рады возвращению благодетеля. Здесь он мог отвлечься от неприятностей; друзья шутили, смеялись, и принц на время забывал о неудаче с регентством и об унижениях, которые ему приходится терпеть от родителей.
В Брайтоне принца ждала Мария, ласковая, по-матерински заботливая, – его любовь. Еще там был «Морской павильон», всегда даривший принцу радость – он вечно что-нибудь перестраивал и получал от этого огромное наслаждение. Ну, и, конечно, в Брайтоне были друзья. Там он общался с Шериданами; семейство Барри всегда было готово позабавить его своими дикими выходками. Лейды приходили к принцу в гости и беседовали с ним о лошадях; он был окружен старинными приятелями, не хватало только Чарлза Джеймса Фокса. Чарлз написал принцу, что ему нездоровится и он хочет спокойно пожить в Чертси.
Король отправился в Уэймаут: восстановить силы и насладиться морскими купаниями. Он взял с собой королеву и трех старших дочерей.
«Уэймаут! – презрительно фыркал принц. – Как это захолустье отличается от модного Брайтона!»
В Брайтоне было чудесно. Казалось, солнце светит круглые сутки; каждое утро Курильщик купал принца в море, отпуская при этом какие-нибудь забавные замечания, а затем устраивались балы и званые обеды, прогулки по побережью и скачки. Без скачек жизнь была непредставима! Принц с удовольствием выезжал из Брайтона вместе с Марией в экипаже, запряженном четырьмя серыми пони; в Льюисе их встречал главный шериф графства; принц играл в карты, отчаянно понтировал, появлялся повсюду в обществе Лейдов, все чаще встречался с безрассудными Барри. Похоже, он решил в то лето наслаждаться, не теряя буквально ни мгновения.
Чертовы Ворота, старший из братьев Барри, неустанно придумывал всякие дикие забавы, чтобы развлечь принца. Он часто вел себя как помешанный: носился по улицам, щелкая кнутом, и ударял по стенам домов; любимой «шуточкой» старшего Барри было мчаться вместе с братьями по дороге, ведущей из Лондона в Брайтон, и кричать «Убивают!», «Насилуют!» такими визгливыми голосами, что создавалось впечатление, будто они похитили женщину. Если же кто-нибудь останавливал их, решив, что женщине действительно требуется помощь, братья набрасывались на благородного избавителя с кулаками – просто так, ради потехи. В их представлениях развлечения почти всегда связывались с драками, в которых принц не желал участвовать, однако дикие выходки братьев забавляли его, и хотя он непосредственно не включался в эти жестокие игры, ему нравились рассказы о них.