В следующую ночь дух опять дал о себе знать, но на этот раз он ограничился тем, что грохотал всеми окнами и издавал такие крики и стоны, что разбудил жильцов соседних домов.
Так как, в большинстве случаев, стуки и крики доносились с чердака этого дома, то решено было обыскать его. Чердак был тщательно осмотрен, и на его полу были замечены следы крови. Тогда приступлено было к поднятию половиц и, к изумлению Шилля и всех присутствующих, под полом была найдена мужская рубашка, окровавленная и разорванная. Тогда вспомнили, что раньше этот дом принадлежал одному господину, найденному как-то утром на чердаке с перерезанным горлом, с головой, почти отделенной от туловища.
Те, которые видели привидение, как раз уверяли, что оно напоминает безголового человека. Впрочем, другие утверждали, что оно имеет формы гигантского, грубо отесанного животного со свирепыми глазами и могучими ногами и скорее напоминает медведя.
Вот что рассказывает по этому поводу мистрис Кэмпфилд, раньше жившая в этом доме:
«Одну из ночей, проведенных в этой ужасной квартире, я никогда не забуду. Я купала грудного ребенка и послала моего маленького сына за чем-то наверх. Вдруг я услышала, как он уронил вещи, которые он нес и, издавая крики, кубарем слетел с лестницы. Я никогда не забуду ужаса, написанного на его лице. Он, путаясь и сбиваясь, рассказал мне, что, когда он возился на чердаке, то услышал странный шум и затем увидел громадное черное существо, направлявшееся к нему. Оно несколько напоминало медведя, но было больше ростом.
Я не придала этому его рассказу значения, приписав его обыкновенной детской фантазии, и сама собиралась подняться наверх, как вдруг навстречу мне показалось какое-то отвратительное черное чудовище. Как верно определил мой мальчик, это существо формой напоминало медведя. Самое страшное во всем этом было то, что в комнате отнюдь не царила темнота, так способствующая игре воображения, а горел газовый рожок».
Чтобы положить конец все разрастающимся толкам о привидении беспокойного дома, был избран комитет, состоявший из одиннадцати граждан города, и этот комитет решил провести ночь на таинственном чердаке дома. Чтобы как-нибудь протянуть время, члены комитета запаслись столом, стульями и несколькими колодами карт.
На столе была поставлена лампа и одиннадцать человек сели за стол и, играя в карты и болтая, терпеливо выжидали появления привидения, так давно и так упорно тревожившего людей.
По мере того, как ночь надвигалась, присутствующие стали, видимо, нервничать, но силились скрыть эту свою нервность под маской веселья и шуток над отсутствующим привидением. Некоторые, смеясь, уверяли, что это просто голодный кот, другие говорили, что это большая крыса, а один умник даже высказал предположение, что и вовсе никаких явлений не было.
Вдруг, в ту минуту, когда члены комитета вступили между собой в жаркий спор о сущности явления, они почувствовали сильную тягу холодного воздуха. Свет лампы заколебался на минуту и в глубине комнаты послышался звук шаркающих ног, а затем глухой стон, похожий на стон человека, умирающего в ужасной агонии. Звук волочащихся ног замер по ту сторону двери и в следующий момент, в то время, как все члены комитета, затаив дыхание, переглядывались между собой, двери медленно чуть-чуть приотворились. Из образовавшегося отверстия показался желтоватый, едкого запаха пар. Запах этот был до того отвратителен, что присутствующие стали почти задыхаться. Закашлявшись, они все вскочили на ноги и ринулись к дверям.
Но прежде, чем кто-либо из них успел достигнуть дверей, они снова закрылись, и когда кто-то из них попробовал их открыть, то, к невыразимому изумлению всех, нашел, что двери заперты на замок!
Комитет вернулся к столу, но теперь никто не разговаривал и никто не шутил. Затаив дыхание, все одиннадцать человек не сводили своих глаз с дверей. Прошло около десяти минут. За все это время не было слышно ни звука. И вдруг, с внезапностью, заставившей всех смертельно побледнеть, раздался резкий, ужасный крик и стенание, сопровождаемые звуком падающего тела. И что самое странное, это то, что звук, казалось, раздался в этой самой комнате, как раз в центре присутствующих!
Когда крики и стенания затихли, из дальнего угла комнаты послышался глухой звук царапанья. Все обратились в ту сторону, и в следующий момент с пола поднялся желтоватый клуб дыма. Он поднимался все выше и выше, распространяясь по комнате, и из самого центра стал вырисовываться образ какого-то животного. Дым постепенно густел и появилось туловище животного. Люди кинулись к этому видению, но раньше, чем они его достигли, оно исчезло.
После всего этого, комитет не нашел возможным высказать какое бы то ни было мнение об этом явлении. И оно остается до сих пор загадкой для всех.
Нужно ли прибавлять, что дом давно уже покинут его обитателями?
[Без подписи]
ПРИВИДЕНИЕ
Рассказ о привидениях?
Но я никогда не видал привидений.
Вообще, никаких привидений не существует.
Кто может приходить того света? Мертвые мертвы, и что прошло, то прошло…
Мой бедный брат, которому было только двадцать лет, поверил, что его звали, и он захворал, умер и последовал за той, которая его звала.
Это было, когда мама умерла. Мы, мой брат и я, лежали каждый в своей комнате; но дверь между нашими спальнями была открыта. Мы не спали в пустом доме. Один раз я услышал, как мой брат вздохнул.
Затем стало совсем тихо.
— Ты спишь, Олаф? — спросил я, боясь темноты.
— Нет, — ответил он. — А ты спал?
— Да.
И мы снова лежали, не засыпая.
Но вдруг я вскочил: снаружи, в окно моего брата, послышался один удар, затем еще и еще — три резких, решительных удара, как будто пальцем, худым, жестким, голым пальцем.
— Ты спишь, Олаф?
Мой брат ответил только, как раньше:
— Нет, а ты теперь спал?
Он тоже не говорил об ударах, о трех ударах. Слышал ли он их?
Олаф их слышал, стучали в его окно.
На следующее утро он сказал старой деве, которая носила его на руках, когда он был маленьким:
— Мария, сегодня ночью мама звала меня…
И с этого дня он захворал, он, такой молчаливый, с испуганными глазами — такой далекий, как-то странно далекий от нас остальных, как будто он ходил среди нас и все-таки был не среди нас, а далеко-далеко, — где-то там.
А через шесть месяцев мы проводили его туда, — на кладбище, туда, в землю, положили в гроб, рядом с мамой, которая звала его.