И Эстелле казалось, что она, как очарованная, но без страха, идет за привидением в белом платье и с лицом, похожим на ее лицо. Идет к камину; и панель возле камина отодвигается в сторону, обнаруживая темное отверстие, и она идет дальше в темноту, вслед за ведущим ее привидением…
Тем временем, в библиотеке мирно дремал на диване за ширмой верный рыцарь Эстеллы. Часы пробили два. Огонь в камине почти догорел, но в верхнюю часть окна, не закрытую ставней, светила луна, и в лунном свете ясно выступала старая шифоньерка, стоявшая у окна.
Сэр Джордж только что подумал, что, должно быть, он ошибся и иностранец давно уже спит, как дверь слабо скрипнула. Кто-то осторожно, на цыпочках, шел через комнату. Он скорее почувствовал, чем услышал, что это был Дюваль. Иностранец неслышно подошел к окну и приотворил ставню, чтобы пропустить больше света. Сэр Джордж вскочил на ноги и, притаившись за ширмой, ждал, следя за каждым его движением.
Дюваль осторожно поднял крышку бюро и начал разыскивать потайную пружину. Раза два он вскидывал голову, словно ища вдохновения, и в эти минуты что-то сатанинское было в его красивом лице.
Очевидно, он нашел, что искал. Откуда-то мгновенно выскочил потайной ящик, и Дюваль вскрикнул от боли: по-видимому, пружина прищемила ему палец. Но тотчас же <он> принялся шарить в ящике и вытащил оттуда какой-то сверток бумаги. Сэру Джорджу этот сверток показался похожим на пергамент и, когда Дюваль наклонился над ним, на бумагу упали с раненого пальца несколько капель крови.
Все было именно так, как видела во сне Эстелла.
Сэр Джордж чувствовал, что пора вмешаться, но прежде, чем он успел шагнуть вперед, вор поднял голову и вдруг затрясся, помертвел и с ужасом уставился в дальний угол, выронив бумагу, упавшую на шифоньерку.
Сэр Джордж посмотрел в ту сторону и сам почувствовал что-то весьма похожее на страх. Отделившись от стены, в которой не было двери, к ним приближалась высокая, стройная женская фигура в какой-то широкой белой одежде, с вьющимися ненапудренными волосами. Она казалась воздушной и призрачной и скользила неслышно, безжизненно; большие и серые глаза ее были широко раскрыты и смотрели недвижным и пристальным взором, как у покойника; но лицо было лицом Эстеллы.
Она вступила в полосу лунного света, и Дюваль в смертельном ужасе попятился от нее назад. Тогда привидение протянуло руку, казавшуюся в лунном свете прозрачной, и, схватив пергамент, так же неслышно скользнуло назад, туда, откуда пришло. Но Дюваль, видя, что драгоценная бумага ускользнула из его рук, опомнился и со сдавленным криком ярости кинулся вслед за ним. И очутился в сильных объятиях англичанина.
Пока они боролись, привидение скрылось. И сэр Джордж выпустил Дюваля, который был вне себя от испуга и гнева.
— Как вы смеете? — восклицал он, задыхаясь и вытаскивая из кармана револьвер. — Вы поплатитесь за это жизнью.
— В таком случае, вас повесят за убийство, — спокойно ответил сэр Джордж. — Я вам советую сегодня, и пораньше, убраться из этого дома, не то я изобличу вас, как вора.
— Я не вор. Как вы смеете нападать в доме ваших друзей на такого же гостя, как вы? Я требую удовлетворения.
— Ничего подобного вы не получите. Не стану я драться с вором. Послушайтесь лучше моего совета и уезжайте без скандала, подобру-поздорову. Револьвер есть и у меня, и я недурной стрелок, так что вам могло бы прийтись плохо, а такие господа, как вы, любят жизнь.
По-видимому, эти нелестные слова все же произвели впечатление. Иностранец спрятал револьвер в карман и отступил к двери.
— На этот раз вы победили, — пробормотал он сквозь зубы, — но когда-нибудь мы с вами сочтемся.
— Это как вам будет угодно. А теперь ступайте, у меня есть более важное дело.
Он разбудил хозяев, и те, перепуганные, в ночных костюмах, отправились с ним в комнату Эстеллы. Она была заперта изнутри. На стук и зовы никто не откликнулся. Они выломали дверь — увы, комната была пуста. На смятой постели никого не было. Все трое переглянулись и побледнели. Куда же девалась Эстелла? Что это за таинственное исчезновение?
Сэр Джордж торопливо исследовал комнату. Окна были плотно закрыты; занавеси опущены. Очевидно, Эстелла могла уйти оттуда только какой-нибудь потайной дверью. Но откуда же она могла знать, где эта дверь? Что, если она ходит во сне и попала в какой-нибудь тайник и лежит там, как мертвая?.. Ада плакала на диване; муж ее и сэр Джордж растерянно переглядывались, не зная, что делать.
— Разбудите слуг, пошлите за каменщиком и плотником, — внезапно решился сэр Джордж. — И за доктором тоже. Да нельзя ли добыть топор? Пока что, я бы сам попробовал сорвать панели.
Он так деятельно принялся за работу, что вскоре у камина обнаружилась выдвижная дверь. Задвижки на ней были заржавленные и отодвинуть их удалось лишь с большими усилиями. Как могла отодвинуть их слабая, хрупкая женщина?..
Лампа осветила узкий и низенький коридор, местами со ступеньками, такой узкий, что широкоплечий сэр Джордж еле протиснулся в него. Под лесенкой, за поворотом, на полу лежала фигура женщины в белом. Это, несомненно, Эстелла. Но жива ли она?
Он мигом передал лампу Джеку Гардрессу и вынес на руках свою любовь из темного, узкого тайника. На лбу у нее был шрам, должно быть, от удара при падении; рука, запачканная кровью, все еще сжимала бумагу, из-за которой, по-видимому, разыгрались все трагические события этой ночи. Нестерпимо мучительно было тащить ее, бесчувственную, вместе с Джеком, за руки и за ноги, по темному коридору, но иначе пройти было немыслимо. Зато с какой искренней признательностью вырвалось у сэра Джорджа: «Слава Богу!», когда доктор объявил, что Эстелла жива и скоро придет в себя.
— Она, должно быть, ходила во сне, — сказал доктор, — и, споткнувшись, упала и ударилась головой о камень. Но причиной обморока было не столько падение, сколько спертый воздух в подземном ходе. Если б вы опоздали на час, ее бы, пожалуй, и нельзя уж было спасти.
Таким образом, трагическая мочь сменилась радостным утром. Под вечер к больной допустили ее рыцаря, и он нашел ее лежащей на подушках, с повязкой на лбу, смертельно бледной, но с радостным светом в глазах. Он опустился перед ней на колени. Она протянула ему обе руки.
— Джордж, как вы были добры ко мне! Должно быть, я таки не могу сама усмотреть за собой, и…
Но он не дал ей договорить и зажал ей рот поцелуем.
Бумага оказалась свидетельством о бракосочетании Джона Чартерса с Марджори Вильдекр, совершенном в деревушке Лейшир в 1795 году. А иностранец — одним из наследников младшей линии, принявшим имя своей матери-француженки, чтобы удобнее скрыть свою личность. Он знал, что некогда этот замок принадлежал роду Вильдекров, что в нем жила Марджори, и решил искать там брачное свидетельство. Но ему помешало привидение. Дело в том, что итальянский граф, за которого вышла вторично Марджори Вильдекр, оказался прадедом Эстеллы. Отсюда и фамильное сходство. И, как ни доказывал сэр Джордж Сифильд своей милой жене, что денег у него достаточно и спорного наследства ему вовсе не нужно, он не мог не признать, что на свете есть много такого, что и не снилось философам.