— Просто… Просто… О, Джекоб, у меня ничего не выходит. С Оливией! Мне нужна поддержка! Чтобы кто-то подбодрил меня! Мне плохо без тебя!
Обычная неуверенность, присущая актерам? И только? Джекоб сомневался в этом. Но если Мириель не лгала, он готов был ей посочувствовать. То, что он рассказал накануне Флоренс, на самом деле не было игрой. Актерская профессия стала для него делом жизни, и каждую новую роль он воспринимал как вызов своим способностям и мастерству, но временами и на него накатывала неуверенность, сдавали нервы, как сейчас у Мириель.
— Послушай, Мири, мне очень жаль. Я должен был понимать… Мне следовало подумать… — Он порол вздор. — Я знаю, что роль сложная. Мне тоже чертовски страшно играть Джека…
Он должен ей помочь. Хотя всеми своими помыслами он был с Флоренс: представлял, как встречается с ней опять, прикасается к ней…
— Мири, ты дома? Мне приехать?
— О да, Джекоб! Приезжай! Прошу тебя!
В ее голосе слышалось столько облегчения, что он почувствовал себя полнейшим подлецом. И в то же время испытал жгучее желание оказаться рядом с Флоренс, которая его ненавидела. Джекоб глянул на телефон в своей руке. Швырнуть бы сейчас его в воду и нырнуть вслед за ним, чтобы холодная вода привела его в чувство.
— Хорошо. Я хватаю такси и еду. Скоро буду… А ты тем временем приготовь-ка кофе. Заодно и попьем, пока будем беседовать.
Выслушав от Мириель истеричные выражения благодарности, Джекоб захлопнул телефон, надеясь, что кофе будет крепкий. Он почти не сомневался в том, что Мириель пьяна, к тому же наверняка сдобрила алкоголь парочкой таблеток. Понадобится много кофеина, чтобы она протрезвела.
Оглядев набережную, Джекоб заметил, что в его сторону направляется такси — первое за все время прогулки. Он вышел на дорогу и махнул водителю.
Ну и чертовщина, думал он, плюхаясь на заднее сиденье. Глаза тут же сами по себе закрылись от усталости. Теперь они с Мириель не были близки, но еще не так давно она значила для него довольно много. И хотя бы в память об их прошлой близости, он обязан помогать ей. Он понимал, что она зациклилась на нем и считает его виновником своих сомнений. Прежде всего, именно он посоветовал ей попробовать себя на актерском поприще и даже замолвил за нее словечко перед влиятельными деятелями кинобизнеса. Правда, теперь он не был уверен, что его помощь следует расценивать как доброе деяние. Мириель была талантливая актриса, но ее постоянно мучил страх, что она играет плохо. И она подспудно сравнивала свою игру с его. А если он пытался подбодрить ее, она воспринимала его участие как покровительство и злилась еще больше.
Мириель также винила его за то, что он якобы заставил ее влюбиться в него, а сам не смог ответить взаимностью.
— Ты никогда по-настоящему не принадлежал мне, — заявила она однажды, вся в слезах. — Даже когда мы вместе в постели, ты любишь меня с каким-то отсутствующим видом, будто держишь в объятиях другую женщину!
Джекоб тогда счел ее заявление абсурдным и постарался проявлять к ней больше внимания и ласки. Но теперь он знал, что Мириель не ошиблась в своих подозрениях.
Он лгал не только Мириель, с горечью думал Джекоб. Он и себя обманывал. Отказывался видеть правду. Потому что только вчера понял, кто она, та другая женщина, незримо присутствовавшая в его постели во время близости с Мириель. Женщина, которую он отверг из гордости. Женщина, чья недоступность превратила его брак с Мириель в пародию.
Будь ты проклята, Флоренс! — мысленно воскликнул он, страстно желая, чтобы такси везло его к ней, а не к Мириель.
Я знаю, что ты не догадываешься об этом. Но именно ты разрушила наш брак!
ГЛАВА 7
— Фло, это не ты, — промолвила Флоренс, глядя на свое отражение в большом зеркале в подвижной раме, из которого на нее смотрела элегантная молодая красавица в легкомысленно коротком платье, не имеющая ничего общего с чопорной серьезной журналисткой.
— О да, это ты, — отозвался за спиной тихий голос Рори, и Флоренс обернулась, встревоженная его тоном. В его ореховых глазах сквозили осуждение и ревность.
Господи, она опять его обидела, думала Флоренс, разглаживая воображаемую складку на тонкой материи облегающей юбки. Почему, интересно, у нее никогда не возникало желания нарядиться в такую вот роскошь для Рори? Он явно неравнодушен к красивым туалетам. Не говоря уже о том, что он заслуживает этого гораздо больше, чем "некоторые". Джекоб, пожалуй, и не найдет ничего особенного в ее внешности. Его холеные спутницы наверняка красуются перед ним в более изысканных и открытых нарядах. Например, Мириель Брейдвуд, отличающаяся необычайной элегантностью.
— Нет, кажется, это слишком. — Флоренс хмурясь отвернулась к зеркалу, оттягивая платье вниз, но нижний край по-прежнему оставался на несколько дюймов выше колена. — Или, может, наоборот, длинновато? — Она вновь повернулась, разглядывая свое отражение со спины. — Пожалуй, пойду собираться. Пора… — Флоренс посмотрела на часы, и ею вдруг овладело дурное предчувствие, на этот раз вызванное опасениями иного рода.
— Опаздывает, — сердито заметил Рори, подразумевая, что он бы никогда не заставил Флоренс ждать. — Ты вроде бы говорила, что у него сегодня свободный день?
— Свободный только в том смысле, что нет съемок, — бросила она через плечо и поморщилась, теперь недовольная своим видом спереди. И чего это ей вздумалось защищать Джекоба? Он и сам может за себя постоять. — Наверное, заработался над ролью или еще чем-нибудь. — Она опять глянула на часы. Если начать сейчас собираться, Джекоб, по закону подлости, тут же объявится. А она вовсе не желает, чтобы он поднялся сюда и встретился с Рори.
Нет, не очень удачная идея, решила она, бросив искоса взгляд на сердитое лицо своего друга. Рори, обычно душа-человек, сегодня бесился от злости, отчаянно стараясь скрыть свое неудовольствие.
Вот еще одна жертва Джекоба, отметила про себя Флоренс, подавляя вздох. А они ведь даже не знакомы!
— Пожалуй, переобуюсь, — промурлыкала она себе под нос, уже заранее зная, что вид у нее, скорей всего, будет чудовищный. Только открытые плетенки, до сей поры излишество в ее гардеробе, смотрелись более или менее прилично с изысканным творением Роуз. Все остальные туфли можно было носить лишь с повседневной одеждой. — Может, накидку какую взять? — Флоренс вытащила из шкафа кружевную шаль в тон платью. Вряд ли это защитит ее от прохлады, но, по крайней мере, накинув легкое кружево на плечи, она не будет чувствовать себя голой. С другой стороны, под шалью, скрывавшей экстравагантный вырез, платье смотрелось не столь эффектно, и Флоренс после некоторых раздумий решила отказаться от кружева.
— Фло, ты выглядишь потрясающе, — произнес Рори. Гнев его несколько поутих, сменившись душераздирающей тоской в голосе, что лишь усугубило в ней чувство вины перед ним.
Когда Рори некоторое время назад постучал в дверь, ее словно током ударило. Джекоб! — с замиранием сердца подумала она и с трудом скрыла разочарование, увидев на пороге Рори.
Почему при виде Рори у нее никогда не замирает сердце? Почему только Враг Народа № 1 способен смутить ее душевный покой?
Но поразмыслить над этими вопросами Флоренс не успела: зазвонил домофон, возвещая о прибытии Джекоба. Она услышала, как Рори у нее за спиной вскочил на ноги, едва не опрокинув плетеный стул.
Бросив на него непроницаемый взгляд, она прошествовала к двери и сняла трубку.
— Кто это?
— Китайский император! Кто же еще? — ответил Джекоб. Даже гулкий металлический фон дешевого домофона не затушевал раздражения в его голосе, свидетельствовавшего о плохом настроении.
— А, это ты, Джекоб, — холодно отозвалась Флоренс. — Поднимешься, или мне сразу спуститься?
— Давай спускайся, — время-то уже не раннее.
— Время уже не раннее не из-за моего опоздания, Джекоб, и я, так и быть, выхожу. Через минуту. — Флоренс со стуком положила трубку. Теперь уже она точно не ждала от этой встречи ничего хорошего.