Ощущения и чувства, владевшие им, когда он смотрел на нее, спящую, в "ягуаре", вернулись, только в еще более острой форме. Тело болело, он едва соображал; хотелось схватить ее, стиснуть в объятиях.
Ну да, и что он получит в ответ? Джекоб неловко встал с кресла, запрещая себе приближаться к спящей Флоренс. Следовать собственному приказу оказалось нелегко. Флоренс даст ему хорошую отповедь, и потом ему останется только мечтать о ее прекрасном теле. Это уж наверняка!
Поскольку примитивные удобства коттеджа исключали душ — даже ледяной, который ему был крайне необходим, — Джекоб быстро принял решение в пользу единственно возможной альтернативы. Сунув ноги в туфли, он крадучись выбрался из дому и отправился искать какой-нибудь водоем, который, как подсказывала ему логика, должен был находиться где-то неподалеку.
Как ни велика была нужда поскорее погрузиться в ледяную воду, Джекоб, выйдя со двора на открытый склон, вынужден был остановиться.
Перед ним разворачивалась сказочная панорама — пятнадцать миль суровой чарующей красы. Над озером стелился утренний туман, зависавший в высившихся вокруг соснах прозрачной паутинкой. Джекоб осознал, что стоит с раскрытым ртом, только тогда, когда язык и зубы обжег холод. Он довольно улыбнулся. У него мелькнула мысль, что нужно бы вернуться в дом и разбудить Флоренс. Возбуждение еще не улеглось, но очень уж хотелось показать ей застывшее великолепие просыпающегося дня.
Но он знал, что она совершенно измотана. И знал, что виноват в этом он. Пусть отдохнет сегодня, решил Джекоб. А завтра он приведет ее любоваться восхитительным рассветом.
Удовлетворенный принятым решением, он энергично зашагал вниз по холму через молодой лесок и вскоре, как и ожидал, набрел на горный ручей, стремительно кативший свои воды к далекому Улсуотеру. После ночной непогоды речушка разлилась, и в одном месте, между хаотичными нагромождениями острых камней и валунов, образовался естественный пруд. Джекоб, скинув туфли и одеяла, нырнул в воду.
— Боже всемогущий! — прохрипел он, хватая ртом воздух. Его едва не парализовало от холода. Словно некое примитивное существо, он прижался к камню, ожидая, когда к нему вернется способность мыслить.
Через несколько мгновений шок прошел, а вместе с ним исчезли остатки сна и усталости, вызванной долгим сидением за рулем. Все тело наполнилось восхитительной легкостью, голова просветлела, настроение поднялось. Удалось даже избавиться и от того, что толкнуло его в ледяной ручей, с улыбкой заметил он, глядя в прозрачную воду.
Флоренс по-прежнему не шла из головы, но тело, по крайней мере, не болело. Вот сейчас сделаю свою обычную зарядку, а там можно подумать и о том, как им лучше урегулировать свои разногласия.
Джекоб, черт бы тебя побрал, куда ты смылся? — раздраженно думала Флоренс, возвращаясь в гостиную через допотопный зимний сад.
Когда она проснулась, Джекоба рядом не было. Одеяла, которыми он укрывался, тоже исчезли. Значит, он взял их с собой, резонно рассудила она. Завернувшись плотнее в собственные одеяла, она пошла искать Джекоба.
Если поблизости есть местные жители, нам несдобровать, усмехнулась Флоренс. Два эксцентричных лондонца бродят на рассвете по округе в одеялах. О нас пойдет скандальная слава прежде, чем успеем с кем-либо познакомиться!
Однако, ступив за ворота, Флоренс больше не вспоминала про свою репутацию. Ей даже почти удалось отвлечься мыслями от Джекоба. Красота лежащей внизу долины излечивала любые душевные недуги.
Неважно, что будет дальше, пусть они с Джекобом навсегда разругаются, пусть взорвется плита, ради такого вида стоит мучиться и терпеть лишения, думала Флоренс, созерцая чудесную панораму пробуждающейся природы, окутанной водянистой дымкой.
Какая палитра красок! Розовато-лиловое в багряных клочьях небо, голубое озеро, а такого количества оттенков зеленого ей в жизни видеть не приходилось! Теперь Флоренс понимала, почему поэты и художники приезжали сюда за вдохновением. И хотя сама она не умела ни рисовать, ни слагать стихи, у нее немедленно возникла потребность попробовать себя и в том и в другом. Слава Богу, что она привезла с собой фотоаппарат. Теперь и она сможет запечатлеть это безмятежное великолепие.
Раздумывая, бежать ей за фотоаппаратом или продолжить знакомство с местностью (оба соблазна были одинаковы сильны), Флоренс просто стояла на месте, любуясь видом. Наконец она решила, что стоит вернуться: погода здесь переменчива: не исключено, что больше ей не представится возможности сфотографировать этот шедевр. Неожиданно ее внимание привлекло едва заметное движение на дне низины.
Джекоб? Что он там делает? Флоренс прищурилась, вглядываясь в то место, где, как ей показалось, она заметила признаки какой-то активности, но, кроме деревьев и валунов, не увидела ничего. Все же она зашагала вниз.
Она слышала только плеск и шипение бурлящего потока, но все равно продвигалась сквозь заросли осторожно, без лишнего шума, улыбаясь собственным ухищрениям. Почему вдруг ей захотелось шпионить за Джекобом? Бог свидетель, она не увидит ничего такого, чего не видели до сих пор она сама и тысячи телезрителей.
Прижимаясь к дереву, так что едва не потеряла одеяла, Флоренс устремила из-за ствола взгляд на лужайку, возле которой ручей, выйдя из русла, образовывал довольно внушительный пруд, и заметила ворох розовой шерстяной материи — два одеяла Джекоба. Рядом стояли его туфли, но хозяина вещей видно не было.
По крайней мере, несколько секунд. Потом из пруда взметнулись брызги кристально чистой воды и на поверхность выплыл Джекоб. Он встряхнулся, как морж, и вылез на мелководье.
Его нагота, хоть Флоренс и знала, чего ожидать, произвела на нее ошеломляющее впечатление. Холеное мускулистое тело Джекоба, покрытое каплями блестящей влаги, здесь, среди великолепия дикой природы, поражало какой-то сверхъестестественной красотой. Флоренс завороженно наблюдала, как он подставляет лицо утреннему солнцу и, набирая в ладони воду, обливает плечи и грудь. И счастливо улыбается — естественно, непринужденно.
Если бы ты всегда был таким, Джекоб, подумала она и подавила улыбку, увидев, как он вновь кинулся в глубину, вспенивая вокруг себя воду и поднимая кучу брызг, затем подплыл к берегу.
Вот это и есть настоящий Джекоб, осознала она. Сейчас он не играет на публику, никого не стремится поразить. Просто наслаждается жизнью, как мальчишка. В данный момент, наверное, его не тревожит ни прошлое, ни будущее; он забыл и о ней, и о Мириель. Не нужно сдерживать свои порывы, не нужно никем манипулировать. Он такой, как есть.
Именно поэтому она не захотела обнаруживать себя. Джекоб, хоть он и вел себя с ней по-свински, — как десять лет назад, так и теперь, — по натуре был неплохой человек и заслуживал короткой передышки, когда можно было не играть, не "работать". С сожалением бросив на него последний взгляд, Флоренс повернулась и так же осторожно, как пришла, крадучись отправилась назад.
Собственно, Джекоб опять оказал ей услугу, удалившись резвиться в лесную глушь, рассуждала Флоренс чуть позже, готовя завтрак, после того как приняла ванну и оделась. В примитивной ванной Марвуд-Крэга не было ни обогрева, ни горячей воды, поэтому помыться в тепле и относительном комфорте можно было только на кухне. И Флоренс, пока Джекоб общался с природой, наполнила большую емкость теплой водой и выкупалась. Однако, пожалуй, ему тоже захочется принять ванну, рассудила Флоренс. Она поставила на плиту две кастрюли и большой медный чайник. По крайней мере, горячую воду она ему обеспечит. Исполнив свой долг, она сняла со старой деревянной вешалки под потолком постельные принадлежности, которые накануне повесила туда просушиваться, и по старой каменной лестнице стала подниматься наверх. Пора определиться, кому где спать.
В Марвуд-Крэге, к счастью, было две спальни. Вход в каждую вел с крошечной лестничной площадки, украшенной парочкой невзрачных блеклых гравюр с изображением местного ландшафта. Зачем вешать картины, удивлялась Флоренс, когда можно просто выглянуть в окно и полюбоваться чудесным пейзажем в натуре?