— Мы должны узнать, успокоились ли директора и король по поводу того, что случилось с Лестатом, или нет. Так что раз в недельку выполняй задание, сюда можешь пока не приходить. Заскочишь сразу, как проверишь Воду. Там мы с тобой и обговорим дальнейшие планы.
— Хорошо, — согласилась Фрея, кивая головой. Она была лучшей в шпионаже, поэтому для всех не будет удивительно, что на такое задание отправили ее. — Вся нужная информация будет у вас через месяц. Находясь в Тени, я не забуду, кому служу на самом деле, и к кому хочу вернуться в конце концов.
Обеими руками она обхватила лицо Анградэ, пока он поправлял ее одежду. Не хотела отпускать, не хотела уходить, но кровь звала.
— Не опоздаю ни на день к тебе, — пообещала она.
— Я очень надеюсь, — прошептал он ей, касаясь кончиком носа её лба, которым обвел всё лицо, каждую его частичку, запоминая запах, словно прощался на много лет. — Не бойся мне писать. Пиши как можно чаще. И пообещай, что, если в моём письме будет приказ «Вернись» — ты немедленно возвращаешься. По собственной воле я это не напишу, только если Император пожелает видеть. Не выкапывай себе могилу, Искорка, и ни минуты не жди, что бы с тобой или с твоим «братиком» там ни было — возвращайся немедля.
— Я запомню это, мой Дикий Пламень, — шепнула Фрея и закрыла глаза, также жадно вдыхая его запах.
***
Так прошло семь месяцев с тех пор, как Фрея покинула стены замка, но до сих пор она не возвращалась к Анградэ окончательно. Лестат продолжал жить. Можно было назвать его жизнь лишь жалким существованием, но он именно жил мыслью, что вернет себе Амелию. Он верил и чувствовал, что она жива.
А с ней очень даже всё было хорошо. Она работала секретарём у Императора, к которому она испытывала очень доверительные чувства. Конечно, никто не изменит того факта, что по его вине она оказалась здесь. Но этот факт ушел на второй план. Амелии пришлось жить настоящим, которым она была если не довольна, то обходилось точно без жалоб.
На Льюиса она обиделась, пусть он и был желанным гостем, но пару раз Льюис выбежал из комнаты и удрал, когда Император её провожал, а оказалось, что эта зверюга облюбовала комнату директора. И теперь каждый раз пыталась удрать от Амелии к своему кормильцу.
Так было и в этот вечер. Не успел Император открыть дверь, как Льюис проскочил между его ног. Ему не нужны были пища или ласка директора. Он её получит. Сейчас его целью была его широкая кровать.
— Маленький предатель! — попыталась пожаловаться Амелия, но глаза её так и смеялись от этой картины. Она повернулась в дверях к Императору и присела в реверансе. — Это был чудесный вечер, милорд. Я, честно признать, соскучилась по танцам и оркестрам.
— Ну, не такой уж и маленький, вон как вымахал, — усмехнулся Император, провожая наглую кошачью морду взглядом. Но будто вспомнив, что-то, он резко повернулся обратно к Амелии. — У меня для тебя есть ещё один сюрприз. Хотел подождать до завтра, но раз такой повод… — С улыбкой он предложил ей проследовать за котом, но в её взгляде проскочил какой-то испуг, поэтому он засмеялся. — Не бойся, ничего такого не сделаю, просто подарок, над которым я работал, лежит в моей комнате.
— Я и не боюсь, что вы мне что-то сделаете, — улыбнулась Амелия, но за котом последовала как-то без его прыти… Первое время.
Стоило наглому хвосту скрыться за углом, как Амелия, приподняв подол платья, побежала за ним настолько быстро, на сколько позволяли её каблучки. Бег был не быстрым, оттого Император спокойно догонял её несколькими широкими шагами.
Замок к этому времени был уже пуст, слуги занимались своей работой в кабинетах, аудиториях, на кухне. Для всех детей сейчас было время ужина, после которого подготовка ко сну — здесь из молодежи никого не было. И чем ближе они пробирались к покоям Императора, тем пустыннее и менее обжитыми были коридоры.
В душе Амелии зародился неподдельный интерес и какой-то азарт — ей нельзя было упустить кота из виду, ведь так-то комнату Императора она не видела и не знала к ней дорогу.
И из-за неготовности к столь длинному походу Амелия быстро устала, но её молитвы о скорейшем прибытии были услышаны — Льюис привёл её к башне, лестница внутри которой вела вверх. А наверху кот громко мяукал. Значит, они пришли, и негодник требовал открыть дверь.
Но всё же это была территория Императора, и даже на лестницу башни Амелия без его прямого разрешения не рисковала заходить. Она не боялась его. Уже давно нет. Он завоевал её доверие терпением и хитростью. Но грань между ними она еще пока ощущала.
Обернувшись к директору, она приложила ладонь к груди и с улыбкой пыталась отдышаться.
— Милорд, если оно того не будет стоить, то завтра я нарочно опоздаю к вам с утренними отчетами.
— Тогда я вычту это из твоей премии, — тихо засмеялся Император и подал руку Амелии, чтобы она поднялась в башню вместе с ним.
На самом верху была всего одна дверь, у которой и сидел Льюис. Стоило Императору открыть ее, как кот скрылся внутри, только хвост его и заметили. Комната, как и сам Император, не была обычной: круглая, с множеством окон, которые занавешены просто неприличным количеством штор ярко-алого цвета. Те стены, что не закрывали шкафы с книгами и одеждой, украшали картины с изображением битв и самого Императора. Ну, а в центре всего этого стояла широкая кровать с навесом, на которой уже устроился Льюис, вылизывая свои лапы на шелковых простынях.
Оставив Амелию осматриваться, Император прошел к одному из шкафов и вытащил сундук среднего размера, который поставил на кровать, а после и вовсе открыл, извлекая оттуда чудесную скрипку. С одной стороны она выглядела совсем как обычная, но Император очень долго над ней колдовал, зачаровывая светлой магией, чтобы струны не рвались, а дерево оставалось неподвластно времени.
Амелия короткими шажками ходила на одном квадратном метре, осматриваясь и заглядывая в каждый угол, разглядывая гобелены. Ей было очень интересно подойти к каждому, но как-то не решалась. Она впервые была здесь и представляла себе всё совсем… не так.
— Здесь так темно, — сказала она, пока Император доставал что-то. — Отчего же вы… Льюис! Ах ты блохастый негодник, вот на что ты меня меняешь каждую ночь!
На такую кровать не грех променять. Когда Амелия случайно бросила взгляд на неё и на Льюиса, Император уже повернулся к ней с дивным инструментом в руках. Амелия не просто открыла рот, она ахнула от красоты и аккуратности, с которой была создана скрипка. А когда Император протянул ее, а Амелия коснулась, то по пальцам незримыми нитями, но очень приятными потекла магия. Добрая магия, в этом не было никаких сомнений!
— Милорд, она прекрасна, — завороженно прошептала Амелия. И странно, ведь она действительно на первый вид была обычной. А может, Амелия уже и забыла, как выглядит по-настоящему новый, только что из-под рук мастера, инструмент. — Но в честь чего? — Амелия подняла глазки — единственное, что так светилось в этой комнате — и прижала скрипку к себе.
— Я бы снова хотел услышать твою игру, а ты, должно быть соскучилась по музыке, — с мягкой улыбкой произнес Император. Довольный собой, он разглядывал ее светящееся от радости лицо, оторвавшись лишь на мгновение, чтобы магией зажечь свечи в канделябрах по периметру комнаты. — Директор Харис как-то сказал мне, что искусство — это вся твоя жизнь. И ради того, чтобы твои глаза все время светились так ярко, я готов дарить скрипки каждый день.
Ладонью Император ласково провел по щеке Амелии в ставшем уже привычным жесте, за которым последовало заправление непослушной порядки за ухо. Он так часто и в то же время реже, чем хотел бы, делал это, что жест стал сродни ритуалу, который он обязан был выполнять не менее раза в день.
— Сыграешь для меня? — попросил он, отстраняясь. — Конечно, если есть желание, и остались ещё силы.
— С удовольствием! — Соскучилась, очень соскучилась! Безумно соскучилась! Он просил её раньше, но уже и не вспомнить, когда в последний раз. Её стала потихоньку поглощать серая работа, после чего переодевания и ужин. И так каждый день. В отрадные выходные Император часто мог быть занятым, и Амелия лишь сидела за книгой. — Прошу, присаживайтесь.